– Куда едем, Андрей Владимирович?

– Домой.

Душа требует праздника. Я в законном браке, считай, пятнадцать лет провёл, а тут сво-бо-да! И главное, что Мишель теперь будет со мной на вполне законных основаниях. Наталья больше не сможет мною манипулировать через дочь. Это, пожалуй, единственный рычаг давления, который у неё ещё сохранялся.

В кондитерской на первом этаже покупаю коробочку любимых дочкиных пирожных. Я ещё не решил до конца, стоит ли Мишке рассказывать, что мы с её матерью развелись, но если мне подвернётся хороший повод, пожалуй, лучше будет подсластить пилюлю.

– Галина Сергеевна, я пришёл. Мишка! Папа дома…

Из гостиной выглядывает домработница:

– Добрый день, Андрей Владимирович. Вы сегодня рано. Обед накрывать?

– Потом, – отмахиваюсь. – Что это наша попрыгунья меня не идёт встречать?

– Не слышит, может? – с сомнением замечает Галина Сергеевна. – Мишель! Папа пришёл!

Тишина. Уснула она, что ли? Прохожу по коридору, тихонько открываю дверь. Мишель лежит на кровати, накрывшись с головой. Не жарко ей? Опускаюсь на кровать, тяну руку к одеялу.

– Уйди!

Так! А это ещё что?

– Эй… Ну-ка посмотри на меня. Что случилось?

Мишель неуклюже вскакивает.

– Ничего! Просто я тебя… я тебя ненавижу!

Вот это номер! Та-а-ак, и кто мне объяснит, какого чёрта произошло за те несколько часов, что мы не виделись? А ведь произошло. Я никогда ещё не видел свою малышку такой.

– Ненавижу! – повторяет дрожащими губами.

– Это я с первого раза понял. Лучше расскажи, чем я это заслужил.

– Ты не даёшь маме со мной встречаться!

Ах вот оно что. Выходит, Наталья, узнав, что нас развели, всё же решила напоследок нагадить? Я думал, она умней. Что ж, мне не впервой ошибаться насчет этой бабы. Нутро обжигает холодная ярость.

– Ты говорила с мамой?

– Нет!

– Тогда с чего ты взяла, будто я не даю вам встречаться?

– Я прочитала журнал! – на мохнатых Мишкиных ресницах повисают слёзы и капают по одной на бледные щёки.

– Так, стоп! Во-первых, прекращай плакать. Никакой причины для твоих слёз нет. – Я осторожно стираю пальцами влажные дорожки. – А во-вторых, какой ещё журнал?

– Тот, которому мама дала интервью! Я всё ждала, ждала, когда оно выйдет… – Мишка судорожно всхлипывает, вряд ли осознавая, что со мной делает её плач. С большим трудом вспоминаю, о каком интервью дочка толкует. С тех пор, когда я узнал об этом самом интервью, утекло уже столько воды, что я и думать о нём забыл. Оглядываюсь в поисках злосчастного журнала.

– Что ты ищешь?

– Так журнал этот. Надо же знать, на чём основаны предъявленные мне обвинения? – шучу, не слишком-то надеясь развеселить дочь.

– Ты говоришь, как юрист! – морщит нос Мишель. Отходчивая она у меня всё же девчонка. Обижаться долго не может.

– Я и есть юрист. Ну, где эта макулатура?

Мишка запускает ручку под одеяло и нашаривает планшет.

– Сейчас всё можно прочитать прямо на сайте журнала, – она снова всхлипывает.

– Да… Как-то я об этом не подумал.

Сайт открыт как раз в нужном месте. Пробегаюсь по статье взглядом. Это я уже видел, это читал… А это…

– Какого хрена? – срывается недоверчиво с губ. Я снова и снова прохожусь по тексту, как будто мой взгляд сможет вымарать написанное из сети.

– «Извините. Можно ещё раз… Вы утверждаете, что муж вас бил?» – «О, гораздо хуже! Он изводил меня психологически. Хотя почему изводил? Андрей и сейчас не оставляет меня в покое. Вот поэтому я и подала на развод». – «Вот как? И как же это проявляется?» – «Ну как абьюзеры обычно изводят своих жертв? Способов более чем достаточно». – «Думаю, для лучшего понимания здесь не помешает какой-то пример». – «Пример?» – «Да. Самой большой жестокости, с которой вам пришлось столкнуться в браке». – «Он хочет отнять у меня ребёнка».