– Следующую!

– На Прощеное воскресенье можно позвонить в банк и попросить простить кредит.

– Следующую!

Теперь Зельда Мамбург буквально колотила пальцем по значку, требуя новых шуток. В какой-то момент Вик с удивлением понял, что очутился посреди шторма имени Зельды Мамбург. А в голове всё стрелял и стрелял ее щелкающий голос:

«Не годится! Следующую!»

«Ты можешь лучше! Следующую!»

«Еще одну!»

Не выдержав, Вик рывком наклонился к пожилой еврейке. Краем сознания отметил, что телохранитель схватил его за шиворот. Это не остановило машину ярости, и Вик, не прекращая улыбаться, буквально прорычал Зельде Мамбург в лицо:

– Нажмешь еще раз, и я сломаю тебе палец, старая ты кошелка.

Повисла гнетущая тишина. Кристина Горбань даже позабыла вынуть нос из стаканчика с водой. Первый межрегиональный приготовился к грандиозному скандалу.

Тут Зельда Мамбург расхохоталась в голос. Вуалетка едва не слетела вместе с шапочкой от напора воздуха, вырвавшегося из ее рта. Вик держал на лице восковую улыбку. Рука телохранителя напоминала кран торгового автомата, схватившего игрушку со стеклянными глазами.

– Вот эта шутка была что надо, господин Галынский, – наконец проговорила Зельда Мамбург. Глаза ее глядели озорно. – Пожалуй, теперь я довольна вашим банком.

Ни слова больше не говоря, она направилась к вращающимся стеклянным дверям. Телохранитель выпустил Вика из своей бульдожьей хватки и последовал за нанимательницей. Они напоминали одну из тех разновозрастных пар, которую все обсуждают за спиной.

Но сейчас, как догадывался Вик, обсуждать будут совсем другое. Поправив пиджак, он огляделся. Выражение, с которым на него таращились, было ему хорошо знакомо. Слишком хорошо. Так обычно смотрели на Тори. Со смесью страха и отвращения.

Схватив ключи от машины, Вик бросился к выходу. Снаружи он чуть не сшиб Зельду Мамбург, спускавшуюся по ступеням. К счастью, ни она, ни ее бульдог этого не заметили. Вик тут же позабыл о них. Он должен был убедиться, что в ближайшие дни не совершит самую большую ошибку в жизни.


2.

Ступив в гематологическое отделение, Вик по привычке задержал дыхание. Приходилось спасаться от запахов убийственной дезинфекционной смеси из хлорки и анолита. По счастью, окна в отделении были открыты. Вик сейчас же пришел к выводу, что готов дать руку на отсечение, лишь бы здесь пахло асфальтом. Хорошим. Прожаренным. Только что выползшим из-под дорожного катка.

У сестринского поста он улыбнулся. От восковой улыбки, что в банке перекосила ему лицо, не осталось и следа.

– Мария, добрый день. – Вик протянул коробочку с лиловой заводской лентой. – Это вам. Как она сегодня?

Мария, давно взмокшая в своем белом халатике, обаятельно улыбнулась. Улыбка вышла довольно провокационной, потому что следом Мария открыла коробочку, вынула шоколадную конфету и положила ее в рот. Точнее, прикусила ее зубками, а уж потом проглотила, точно наживку.

«И ты даже не поздороваешься со мной, не так ли? – мысленно вопросил Вик. – А еще ты считаешь, что я хожу сюда исключительно ради того, чтобы ты жирела. В следующий раз прихвачу ветчины. Только сразу ты ее не получишь».

– Как моя сестра? – Вику пришлось постараться, чтобы его голос не дрожал. – Понимаю, конфеты очень вкусные, но мне важно знать состояние Тори. Как она?

Рот Марии наконец-то прекратил рассасывать шоколадное месиво. Она опять широко улыбнулась. Зубы ее, как ни странно, остались белыми.

– С Викторией всё в полном порядке.

– Хотите сказать, она поправилась? – Губы Вика опять теряли чувствительность.

– Нет, конечно. Я к тому, что ее состояние без ухудшений. Знаете, а вы совсем не похожи. Вы же близнецы, – Мария махнула следующей конфетой, – а выглядите как давленое и недавленое яички.