Он подергал трос, прикидывая запас поводка. Затем повернулся к «Мишке», испытывая смутную гордость оттого, что является первым человеком на такой глубине. Куда там какой-то Луне! «Мишка» лежал совсем рядом, блестя грязноватыми потеками ила на боку. Радий вцепился в корпус дрона и потянул. Почти сразу пальцы разжались, выпуская добычу.

– Господи боже, – вырвалось у Радия, когда он увидел это.

Именно это.

Не какое-то вещество или предмет, а это.

Явление.

Абсолютно невозможное и совершенно неподвластное всему, что он знал.

Ничего не понимая и моля, чтобы это не оказалось сном, Радий включил фонарик Юлиана и зашагал в сторону находки, с трудом переставляя ноги. Висевший в воздухе рокотавший вертолет поплыл следом.

– Радий, что там? – спросила Таша. Ее лицо заострилось от волнения. – Только не вздумай отстегиваться, слышишь? Ты слышишь?!

Но Радий уже стряхнул трос и теперь, жалкий и беззащитный, встревоженно всматривался куда-то. Луч фонарика дрожал, ни на что конкретно не указывая.

– Вы это видите? Скажите, что видите, иначе я сойду с ума.

– Что видим? Что там?

Радий показал рукой вперед, прошептал:

– Туда. Посветите кто-нибудь туда.

Джек повернул прожектор, подавая луч света в указанном направлении. Световое пятно существенно расширилось, когда пилоты задействовали управляемый прожектор на носу вертолета.

Примерно в ста метрах от западной части водоворота просматривалась трещина. Она была довольно гладкой и больше напоминала траншею, вырубленную двумя ударами гигантского топора. По мере приближения к Черной Линзе трещина набирала глубину и ширину и в какой-то момент просто подныривала под бегущую воду.

По неизвестной причине трещина оставалась пустотелой, как будто изнутри бил поток воздуха – настолько мощный, что был способен удержать на своем хребте тушу Мирового океана. Вода словно бы лежала на стекле, выполнявшем роль потолка в отношении трещины.

В наушниках прорезался встревоженный голос Шемякина:

– Господи, да что там? Почему все молчат? Вы там живы?

– Я, пожалуй, проверю, – пробормотал Радий, ощущая, как колотится сердце.

Никто не отговаривал его. Ему хотелось броситься туда со всех ног – падая, поднимаясь и снова падая. Но он дал себе строгий наказ ступать осторожно. Какой толк от первооткрывателя, если он сломает ногу и его придется пристрелить? Не говоря уже об опасности захлебнуться в иловой топи.

Радий потратил около пяти минут на продвижение. У трещины он зашагал быстрее, обнаружив под ногами относительно твердую поверхность. Часть его рассудка съежилась от ужаса. Вздыбившаяся вода, ревевшая и разбрасывавшая пену, нависала массивным и мрачным небоскребом. Падавшие клочья пены тут же ползли обратно, точно черви.

Радий в нерешительности замер. Последний шанс остаться на свету. Дальше прожекторы уже вряд ли будут способны помочь. Да и сам вертолет теперь держался в отдалении.

Присев на корточки, Радий посветил вперед. Луч света рассеял мглу и выхватил узоры. Какое-то время океанолог тупо таращился на свою находку, пока до него не дошло, что наблюдаемые линии складываются в читаемые комбинации окружностей и волн.

– Господи боже, это плитки пола! Это плитки пола!

В динамиках наперебой загалдели, но Радий никого не слышал. На негнущихся ногах он убрался подальше от входа куда бы то ни было. А потом произнес то, что разом поставило точку во всех спорах.

– Мы должны разбить лагерь. Господи боже. Мы просто обязаны это сделать.

И был на сто процентов уверен, что именно так они и поступят.

1.

Зельда Мамбург выглядела сдержанной и в меру счастливой. Наверное, так и должна выглядеть пожилая еврейка, только что похоронившая мужа. Она нарочито скромно сидела в одном из двух удобных креслиц у стола и зорко изучала Вика сквозь черную вуаль, закрывавшую половину ее лица. Вик спокойно выдерживал этот взгляд и даже не пытался поглазеть на громилу за ее спиной.