– Не придётся, – убедил его Вовчик, и парни убежали к себе.

Было уже темно, когда Игорь наконец добрался до своего дома. Он открыл дверь и включил свет.

– Что!? – вырвалось у него изумлённое восклицание. И даже появилось желание выйти на улицу и проверить, в свой ли дом он попал.

В памяти всплыл детский стишок, когда-то казавшийся забавным:

«Был на квартиру налёт?

К нам заходил бегемот?»

Дверца шкафа в прихожей была приоткрыта, из щели торчал ботинок. Остальная обувь в хаотичном порядке была раскидана по прихожей, смешавшись с наполнителем для кошачьего туалета, пустой мешок из-под которого сиротливо лежал в углу. На полу посреди кухни кверху дном лежала кастрюля, вокруг неё расплылось озерцо из окрошки.

В доме было тихо. Участники налёта, словно чувствуя близкую расплату за содеянное, молча прятались по углам.

– Чак, – позвал Игорь, закипая от злости. – Иди сюда!

Но на его зов никто не отозвался. Мужчина пошёл искать по комнатам, всюду включая свет.

Злоумышленники нашлись в его спальне, на втором этаже. Причём Чак попытался спрятаться под кроватью, наружу торчал только его мелко дрожавший в ожидании наказания зад. А вот Барсик, не испытывая ни малейшего раскаяния, нагло развалился на хозяйской подушке.

– Как же я люблю тебя, мама, – зло пробормотал себе под нос Игорь и начал раздеваться.

Приняв душ и отругав пса за устроенное безобразие, мужчина навёл в доме порядок и сел ужинать. Барсик, совершенно освоившийся, словно уже давно жил здесь, тёрся о его ноги. Грустный Чак лежал на полу, сожалея о своём поведении, и печальным взглядом смотрел на хозяина.

Игорь убрал со стола, помыл за собой посуду и проследовал вверх по лестнице. Наказанный пёс, не двигаясь с места, провожал его глазами, полными тоски.

– Ладно, – мужчина не выдержал этой вселенской скорби. – На первый раз я тебя прощаю. Иди сюда.

Повторять было не нужно. Чак в несколько прыжков преодолел лестницу и с разбегу запрыгнул на кровать. Игорь усмехнулся и погасил свет. Уже засыпая, он почувствовал громкое тарахтенье, словно рядом улёгся тёплый пушистый трактор.

Ну разумеется, они опаздывали. Таксист перепутал улицы, и Вера потратила почти полчаса, чтобы добиться от диспетчера отправки другой машины по правильному адресу. Затем стояли в пробке. Потом медленно ехали из-за затруднённого движения. В итоге, когда Светка с мамой, совсем не по-женски подхватив тяжёлые чемоданы, забежали в здание вокзала, до отправки поезда оставалось всего десять минут.

– Давай скорее! – крикнула Вера, глянув на круглые вокзальные часы.

Она поудобнее перехватила чемодан другой рукой и припустила в сторону второго пути. Светка сдалась и катила чемодан по протоптанному миллионами ног покрытию, её тяжелоатлетические навыки оказались слабее материнских. К тому же, десятисантиметровые каблуки босоножек не позволяли разогнаться как следует.

 Поезд уже пыхтел, готовясь тронуться в путь. «На юг! К морю!» – слышалось Светке в его радостном нетерпении.

– Какой вагон?! – крикнула Вера, успевшая убежать далеко вперёд.

– Не помню! – ответила Света и мысленно пожала плечами, потому что на бегу делать это физически было неудобно.

– Ну и куда нам теперь? – мама становилась ровно посередине состава в ожидании тяжело дышавшей дочери. – Говорила, надо самолётом. И аэропорт ближе к дому.

– Ты же знаешь, я боюсь летать, – Светка наконец добралась до неё и согнулась, пытаясь отдышаться.

– Доставай билет, посмотрим, куда нам.

– Заходите в мой вагон, там разберётесь. Поезд сейчас тронется, – сказала проводница, уже приготовившаяся закрывать дверь перед отправлением.