Фермор был фигурой непростой. Сын русского генерала, происходившего из Шотландии, родился в Пскове в 1702 г. Всю жизнь прослужил в русской армии, во время войны с турками в 1735–1739 гг. был начальником штаба у фельдмаршала Б. Х. Миниха. Отличный инженер, он руководил строительством Зимнего дворца и ансамбля Смольного монастыря. В Семилетнюю войну после отрешения фельдмаршала Апраксина с октября 1757 г. по май 1759 г. стоял во главе нашей армии, теперь же, сдав ее П. С. Салтыкову, был оставлен в ней помощником главнокомандующего. Хотя его смещение было результатом секретного следствия, проведенного Конференцией, он все-таки оставался в армии и официально занимал в ней почетное по значимости место.
В отличие от Апраксина, Фермор всегда был привержен партии императрицы Елизаветы Петровны и в придворные интриги не вмешивался. Несмотря на все косвенные обвинения в покровительстве немцам и чуть ли не фридриховским шпионам, которые бросает ему Н. М. Коробков[115], этот же автор вынужден был признать:
«…несмотря на нерешительность главного командования, результаты действий русской армии имели громадное стратегическое и политическое значение. Прочная оккупация Восточной Пруссии давала базу для развития дальнейших наступательных операций к самой столице Фридриха; в то же время она ставила Россию в чрезвычайно выгодное положение при мирных переговорах»[116].
Что же касается обвинений в покровительстве пруссакам, то, думается, итог в этом вопросе «подбил» император Петр III, наградивший Фермора. отставкой 6 апреля 1762 г. Вот к какому военачальнику в штаб был определен Александр Суворов.
Когда прибыл он в действующую армию? Точной даты в формулярном списке нет, но в автобиографии сказано: «…был при занятии Кроссена в Силезии»[117]. Известно, что Кроссен был занят нашими частями 15 июля 1759 г.[118] Значит, еще до этого числа наш герой уже находился в штабе князя Волконского, но 12 июля было сражение при Пальциге, которое он никак не упоминает. Отсюда можно предположить, что в тот день Суворова еще не было в строю. Зато 1 августа состоялась генеральная баталия при Кунерсдорфе, армия под предводительством Салтыкова сражалась с самим Фридрихом II, и была одержана победа. О своем участии в ней и о должности в тот день Суворов пишет определенно:
«Отправлял должность генерального и дивизионного дежурного при генерале графе Вилиме Вилимовиче Ферморе, был на франкфуртской баталии и в разных партиях»[119].
Таким образом, он в течение двух недель переменил место службы, и переменил с повышением в должности, ибо в том месте, где написано о Волконском, рассказ более «скромный» и неконкретный:
«Был при занятии Кроссена в Силезии, под командою генерала князя Михаила Никитича Волконского»[120].
Такой обтекаемый текст дает возможность для разных толкований.
Сражение при Кунерсдорфе – это не просто битва, в которой русская армия разгромила непобедимого прусского короля. Фридрих II и до этого проигрывал. Дело даже не в том, что русские солдаты в этот день продемонстрировали, что морально они сильнее пруссаков, хотя это очень важно. Но еще важнее, что это первое сражение, которое увидел Суворов.
Оно должно было произвести на него сильнейшее впечатление, ибо это было то, к чему он готовил себя долгие годы, может, со дня прибытия в лейб-гвардии Семеновский полк, а может, и ранее. И это было не в мечтах, а наяву, и сразу же с первоклассным противником и под началом такого полководца. Такие дни, как этот, для развития способностей и таланта значат не менее, чем несколько лет обычной рутинной службы, а стоят и того больше.