«Я хотела, чтобы ты меня любил!» – кричу я ему мысленно.

«Будешь делать все, как я скажу», – транслирует он.

Не слышу, что папа говорит. Улавливаю только то, что его голос разительно мягче стал. Машинально говорю ему, что люблю. А сама, не разрывая зрительный контакт с Непобедимым, вовсю строю планы по его завоеванию.

«Будешь меня любить! Будешь!»

Или я не Полина Аравина!

– Хочу свадьбу в замке, – заявляю я для всех сразу, едва растерянность полностью отступает.

Они прекращают обсуждения. Дядя Тимур кивает. Тетя Юля что-то перечеркивает в планере и быстро делает новую запись.

– Крутая идея, – одобряет Мира.

– Да, – кивает мама. – Как это мы сразу не подумали? Шикарно получится!

Миша пронизывает меня странным взглядом и, сдерживая какие-то слова, прижимает к губам кулак. Выразительно вздыхает – крупные плечи высоко вздымаются, грудь раздувается настолько, что пуговицы на рубашке натягивает.

– Что не так, чемпион? – поддергивает его дядя Рома. – Хотел скромнее и быстрее? Не получится, лучше сразу в оборот возьми. Принцессу Аравина забираешь, придется попрыгать перед гостями, перед камерами... И вообще, судя по всему, первые пару лет легкими не будут. Возможно, даже… легко не будет никогда.

Смеется Саульский редко, но если заходится, то очень заразительно. Я сразу за ним срываюсь. Он будто всю жизнь знает и с высоты своего возраста с особой иронией над ней теперь потешается. А я… Я тоже хочу постигнуть все на свете!

– Дядя Рома, – восклицаю звонко. – Не спугните мне жениха!

– Никуда он уже не денется, – заверяет Саульский.

И потому как он все-все верно подмечает, с ним спорить никогда не получается.

– Рома, – вклинивается тетя Юля. – Ну что ты?.. – и сама вовсю хохочет.

Впрочем, весело всем. Даже папа поддерживает. Видимо, его уже отпускает. Только Непобедимый необычайно суров и серьезен. Мне к нему и приближаться страшно. Топчась рядом с папой, только поглядываю на свой пустой стул. Нет, я сейчас рядом с Мишей не вытяну. Слишком резко и чересчур много получила за день.

– Говорите, говорите, я записываю, – сетует Лариса Петровна, если в столовой хоть на секунду образуется тишина. Она уже строчит о нас с Тихомировым роман. – Полина, пока еще Аравина, завтра встретимся, – отдает распоряжение, не иначе. – Мне нужно будет кое о чем тебя поспрашивать…

– Мама, – тут уже не сдерживается, как правило, молчаливая тетя Полина. – Когда ты уже успокоишься? Оставь хоть детей в покое. Пиши лучше про космос.

– Я пока о каждом из вас по книге не напишу, к космосу не вернусь. И это не обсуждается.

– На самом деле я не против, – заверяю я. – Спасибо, Лариса Петровна! Вы знаете, как я люблю ваши книги… И… Я очень польщена тем, что попала в список избранных!

– С этой героиней проблем не будет, так и отметим, – бормочет бабуля Тихомирова. – Спасибо, деточка.

– Не за что, – с улыбкой отзываюсь я. – Завтра вам позвоню. А пока… Так, дальше. Платье я хочу с восьмиметровым шлейфом, как у принцессы Дианы! Нет, пусть будет девять! Чтобы перебить рекорд…

– Полина, – выдыхает Миша и резко поднимается. – Выйдем, – кивает на дверь.

– Хорошо, – так же решительно выдаю я. – Мам, подумайте пока, кто из знакомых дизайнеров быстро возьмется за такую работу, – бросаю уже на ходу.

– У меня есть варианты, – говорит тетя Полина. – Наряд невесты, конечно же, оплачивать будем мы, как положено по традиции… – последнее, что слышу, прежде чем за нами с Мишей закрывается дверь.

Я вроде как бежала за ним, но в последний момент он отшагнул в сторону и пропустил меня в проем первой. А потом… Едва дверь закрывается, крупная рука Тихомирова ловит меня чуть ниже плеча и, стремительно разворачивая, подтаскивает к стене. Я задыхаюсь. Когда Миша, нависая, впивается в меня взглядом, в принципе забываю об этой физиологической необходимости.