Люди по-разному реагируют на корочки частного детектива. Многие становятся словоохотливыми, откровенно рассказывают даже о самом личном, делятся наблюдениями и гипотезами. Хотите верьте, хотите нет, но некоторые откровенничали со мной, как на исповеди, при этом заявляя о принципиальном нежелании общаться с полицией. «Ментам ничего не скажу» – таково их кредо.

Временами с разговорчивыми людьми сложно, потому что они вываливают слишком много ненужной информации, причем сами прекрасно осознают ее бесполезность, но сдержаться не в состоянии, так как хотят быть полезными. Причастность к расследованию частного сыщика возвышает их в собственных глазах, добавляет в жизнь новизну и остроту. Особенно трудно с теми, кто перемешивает факты с домыслами «собственного производства». За стеной пукнули, а недремлющий сосед делает вывод, что там испытывали самодельное взрывное устройство.

Есть люди и другого склада – не доверяющие частным детективам, не желающие делиться информацией. Они или опасаются неприятностей (по большей части придуманных), или живут по принципу «моя хата с краю».

С откровенными приятно работать, даже когда они заваливают лишней информацией. Молчуны огорчают, потому что мешают распутывать дела.

Лиля Вишневская относилась ко второй категории.

Ровесница Аллы, на чем сходство двух девушек заканчивалось. Алюсик – рыжая кудрявая худышка. Лиля – брюнетка с прямыми длиннющими волосами, атлетически сложенная. Ее широкие круглые плечи казались еще шире по вине стильной тельняшки с глубоким вырезом на спине. При взгляде на Вишневскую вспоминался старпом Лом из мультика о регате капитана Врунгеля. На счастье Лили, природа наделила ее не физиономией старпома, а смазливеньким личиком. Ресницы, опушавшие большие черные глаза, вызывали у меня легкую зависть. Догадываюсь, что Лиля обладала красивой улыбкой. Впрочем, в присутствии сыскаря «морячка» улыбаться не собиралась.

– Можно ваше удостоверение? – Она взяла в руки корочки и принялась вертеть их с таким лицом, словно вознамерилась проверить на зуб или как минимум обнюхать. – Назовите сайт вашего агентства!

Я назвала. Девушка демонстративно ввела адрес в браузер на смартфоне.

– Легенду вы зазубрили, – скептически отозвалась она, когда в браузере открылся лендинг с описанием моих услуг. – Это еще не означает, что вы настоящий детектив. Сайт может быть фейковым, и вы – мошенница.

Та-ак, с «морячкой» придется трудно.

– Дмитрий Валерианович, отец Аллы, сказал, что вы лучшие подруги, много времени проводите вместе. И не только в академии, но и в «Фит-Мастере», и в других местах, – продолжала я как ни в чем не бывало, стараясь скрыть легкое раздражение.

На самом деле Первухин слыхом не слыхивал про Лилю, информацию о ней я собирала по крупицам, изучая посты с фотографиями в социальной сети. Но Вишневской незачем знать такие подробности, вдобавок мне важно подвести наш разговор к какой-нибудь теме, которая развяжет молчунье язычок.

Лобик «морячки» перестал хмуриться, хотя лицо оставалось каменным, и я решила разворачивать наступление на главном направлении:

– У меня письмо для Аллы от ее отца. Моя работа – это письмо передать ей в руки. Очень надеюсь, вы мне поможете. – Тут я дала артиллерийский залп: – У них в семье после смерти мамы все непросто.

– Не то слово! – выдохнула Лиля и растерянно запнулась.

Разбила я таки стену молчания.

– Алла и так много намучилась… – давила на жалость я.

– Да, – смущенно проронила Лиля, и вдруг ее прорвало: – За последние два года она сильно изменилась. Уже не была такой веселой. Вроде бы рядом, даже пытается шутить, отвечает мне, а сама где-то в другом месте. А еще эти «хари кришны» мозги ей промыли. Она теперь вся в своих медитациях, мантрах и другой чепухе. Я ее спрашиваю: «Зачем?» Она такая: «Помогает». Хотела и меня втянуть туда, на какие-то собрания отвести, на какую-то дачу у реки, что ли, не помню точно. Навязывала какие-то масла, какую-то веревку хотела мне на руку намотать. Сама с ней ходила. Словно чокнулась.