– Знаешь. Жанна, – Рибаджо до того меряющий большими шагами темницу вдруг остановился, – когда ты родилась, во всей деревне Домреми запели петухи, их песня была прекрасна, лучше соловьиной. Жители Домреми спрашивали друг друга: – Что за чудо произошло сегодня ночью? Этим чудом была ты – Жанна.

– Всевышний дал мне дар предвидения, – Жанна опять улыбнулась своему воспоминанию, – я узнала дофина сразу, хотя он совсем не был похож на короля. Маленький, тщедушный, нервный. Что делать? Господь не дал Франции другого, пришлось помогать этому.

Карл VII, король Франции. Современный портрет Ж. Фуке

– Вы что простили его?! – не вытерпев воскликнул Алька.

У Жанны перехватило дыхание, и она всхлипнула, но тут же взяла себя в руки.

– Его придворные долго нашёптывали королю гадости обо мне. Он поверил! А потом меня предал король, а не Франция. Именно ей я служила! Тогда, в ту первую нашу встречу, я потребовала у дофина отдать мне священный меч- одну из реликвий королевства. Карл вручил его мне. И я стала во главе десятитысячной армии. К тому времени в руках врага был Париж – сердце Франции. В осаде город Орлеан14. Ах! Если бы англичане взяли его, Франции, как государства, больше не было бы.

– Вам было страшно? – спросила Василиса

– Значительно страшнее, чем сейчас, девочка, – вздохнула Жанна. – Знаю – сегодня я умру, но моя Франция будет свободна. А тогда я могла не выдюжить, не справиться, струсить и повернуть обратно. Это страшнее смерти! Разве тебе, Рибаджо, Мерлин не рассказывал, как мы брали Орлеан, – Жанна засмеялась колокольчиковым смехом, который оборвал лязг затворов открывающейся двери темницы. Рибаджо с гостями скрылись во мраке темного угла.

– Вставай, ведьма! Похлёбка подана, полакомись. – Стражник швырнул на стол глубокую глиняную миску и не глядя на Жанну удалился.

– Ты это будешь есть? – спросил Рибаджо, и недоверчиво покосился на сине-серое варево, наполнявшее посудину.

– Я бы поела ещё. – виновато сказала Жанна. – Очень голодно было в последние дни. Силы меня оставляют…

На столе опять появилась белая салфетка с блюдом, на котором покоилась запечённая нога молодого барашка, бокал светлого бургундского вина и большая гроздь темного винограда.

Вторая порция еды была съедена также быстро, как и первая.

– Оголодала, – с горечью подумал Рибаджо. – Какая она маленькая, чуть больше Васюшки. Странно, что когда она врывалась на своем вороном коне в самую гущу неприятельских войск, её было видно отовсюду. Голос её перекрывал вой и свист стрел, топот копыт. « Кто любит меня – за мной!» – боевой клич Жанны звучал в ухе каждого французского солдата. Мне рассказывал прадед, как это было…

Как это было?

Жанна лежала у походного костра на куске овечьей шкуры в застёгнутых накрепко белоснежных, стальных рыцарских латах, выкованных специально для неё. Уже четвертые сутки Жанна не позволяла себе раздеться и лечь в тёплую постель. Шея, плечи, руки затекли так, что девушка перестала их чувствовать. Четыре светлых дня и столько же тёмных ночей потребовалось полуторатысячному отряду Жанны, чтобы прибыть к месту битвы, к городу Пате.. Завтра предстояло сражение. Взгляд девушки был направлен на единственную, видную ей на небе звезду

– Пока ты горишь, – думала Жанна, – я непобедима.

Тихонько, чтобы не разбудить, к девушке подошёл её соратник15 маршал Жиль де Ре, но увидев, что глаза Жанны открыты, спросил:

– Может мы напрасно затеяли это? Англичан больше в три раза! Пока не поздно стоит ретироваться16?

– Жиль, – Жанна перевела на маршала спокойный, уверенный взгляд черных глаз, – на рассвете мы победим! И победа наша будет оглушительной! Я уверяю вас.