– Следует ли мне представить список дам, которых ты опросишь? – выпалил он, не в силах успокоиться. Это был ее первый поцелуй, по крайней мере так утверждала она сама. Ей следовало бы трепетать от волнения, вместо того чтобы требовать от него рекомендаций, удостоверяющих его искусство любовника.

Аллегра расслышала раздражение в его голосе, и теперь настал ее черед злиться.

– Мне просто любопытно, Куинтон, – объяснила она. – Меня учили, что любопытство – отнюдь не смертный грех и требует обязательного удовлетворения. Простите, если мой вопрос вас оскорбил. Если собираетесь на мне жениться, боюсь, вам придется к этому привыкнуть.

– Мне также придется привыкнуть к твоей прямоте, – мрачно буркнул он.

Но Аллегра весело рассмеялась:

– Господи, сэр, мы, кажется, уже поссорились, а ведь еще даже не женаты! Бьюсь об заклад, что между Сиреной и Оки царит идиллическое согласие.

– Они влюблены. Предаются сентиментальным мечтам и поют друг другу серенады, – с легким пренебрежением отозвался он.

– А мы равнодушны друг к другу, – кивнула Аллегра. Она не была уверена, что это ее не задевает, но тут же себя одернула. Любовь ведет к измене и горю. Уж лучше просто взаимная симпатия.

– Ты, случайно, не злопамятна по характеру? – осторожно спросил герцог, уже успокоившись. Верх взяло его природное добродушие.

– Бывает, но редко, – усмехнулась она.

– А, так вы здесь, дорогие мои! – воскликнула тетка, выходя на террасу. – Папа ищет тебя, Аллегра, но я вижу, у вас все в порядке. Я так ему и скажу.

Она улыбнулась и поспешно ушла.

– Хочешь встретить со мной восход солнца? – спросил герцог.

– В Лондоне? Такое невозможно, – удивилась Аллегра.

– Можем взять мой экипаж и поехать за город. Время еще есть. Может, Оки и Сирена захотят полюбоваться этим зрелищем вместе с нами.

– Если вы сможете вынести их постоянное воркование и нежности, я согласна.

– Таким деликатным образом ты пытаешься дать мне понять, что предпочитаешь только мое общество? – засмеялся герцог.

– Через несколько месяцев мы станем мужем и женой. Я хочу узнать вас получше, – серьезно ответила она. – Но если вы и впрямь желаете побыть в обществе моей кузины и ее нареченного, я немедленно пошлю за ними слугу.

– Нет, – мягко обронил он, привлекая ее к себе. – Мне бы тоже хотелось узнать тебя получше, Аллегра.

Он смотрел на нее с легкой улыбкой на губах, и ее сердце внезапно заколотилось. Черт возьми, он и вправду красив! Серебристо-серые глаза просто завораживают!

– Твои ресницы гораздо длиннее моих, – выдохнула она. На этот раз ее улыбка стала шире.

– Неужели?

– Честное слово, – прошептала Аллегра, зачарованно глядя на губы, только что подарившие ей первый поцелуй. Большой, четко очерченный рот, способный так нежно ласкать…

– Думаю, что тебя просто необходимо поцеловать еще раз, прежде чем мы поедем встречать рассвет, – перебил ее мысли герцог и снова завладел ее ртом, на этот раз крепко прижав ее к себе.

По спине Аллегры побежали мурашки. На какое-то мгновение она почувствовала себя слабой и беспомощной, но ощущение исчезло так же внезапно, как и появилось. Едва герцог отстранился, она улыбнулась, но не сказала ни слова, сообразив наконец, что мужчины не любят, когда их слишком откровенно расспрашивают о таких вещах, как искусство целоваться. К тому же ей приятно с ним, и разве этого недостаточно?

Пока Аллегра искала отца, чтобы сказать, куда едет, герцог приказал подавать экипаж.

– Какой чудесный вечер, папа! – воскликнула она, входя в библиотеку, где сидели отец и тетка. – Я так тебе благодарна!

– Подумать только, ты станешь герцогиней! – ликовала леди Эббот. – Как вы могли утаить от меня новость, негодники вы этакие!