– Ты имеешь в виду чистильщика?

– Совершенно верно – ту самую программу, которую запустили по миру спустя год после референдума об отмене права на тайну личной жизни. В 2036-м летом это произошло, и вызвало массу переживаний, ведь отныне всё твоё должно было перестать быть твоим: файловый мусор был в огромных масштабах! Один и тот же файл был в сети в большом количестве копий, а ведь всё это занимало петабайты25 информации. Если раньше техника не позволяла легко найти на любом облачном хранилище свой или любой другой файл, то сейчас это стало проще простого!

– Зачем же ты тогда заныкал флешку с файлами?

– Слушай, вспомни, как тогда было боязно потерять что-то своё! Да и открыть какую-то сугубо «свою личную» информацию. Вдруг был бы какой-нибудь сбой у чистильщика, и он просто безвозвратно стёр бы какие-то мои файлы, несмотря на его открытый код и отсутствие ангажированности: он не анализировал файлы на содержание, а лишь только отслеживал удаление схожих. Тем не менее, вдруг нашёлся бы какой-то второй файл в мире, похожий, скажем, на мои «хроники жизни», которые я писал в Абхазии в 2001-м! Какой из двух он бы оставил?

– Но удаление же происходило поэтапно: после первой зачистки появилось несчётное количество спорных файлов, и только их владельцы могли решить что удалять, а что оставлять.

– Женя, ну ты всё правильно говоришь, но всё равно было страшно. Крепка привычка к тайне личной жизни и неубиваемому «всё своё ношу с собой». Не все ж такие лёгкие, как ты, не обросшие личным «имуществом». Ты у меня самый совершенный человек на свете, полностью соответствующий всем новым принципам нашего общества! Никаких тайн! Никакой собственности! Полный коммунизм!

– Спасибо, милый, за комплимент.

– Какой-такой комплимент? Чистая правда!

– Ну, хорошо, – её улыбка приветствовала очередной зал музея, в который мы только что проникли, – а что случится, если ты вставишь эту флешку в компьютер? Ведь в ту же секунду её содержимое проверит тот же самый чистильщик?!

– Вот ты сама и ответила на свой же вопрос. Все файлы на ней будут моментально считаны и проанализированы. А дальше они либо отныне станут всеобщим достоянием Неосферы, либо будут удалены, так как их точные копии уже хранятся в общей кладовой человечества, и мне будет указан путь, где я могу их взять.

– Так и что же в этом страшного?

– Жень, да вроде ничего такого. Но…

– Лёша, не парься, вставляй свою флешку и не беспокойся о последствиях! Мы вместе со всем человечеством это уже прошли почти тридцать лет назад!

– Её ещё надо найти, – продолжал я отмазываться.

– Я знаю, в какой коробочке ты хранишь свою тайну личной жизни, и флешка наверняка там.

– Кстати говоря, по закону право на ТЛЖ мы утратили только в цифровом виде. Всё, что не оцифровано, по-прежнему может оставаться тайной совершенно законно! В той коробочке у меня переписка 1990-х годов на бумаге, какие-то дорогие мне вещи, напоминающие детство и юность… Ну и эта флешка, которая тоже считается железякой до тех пор, пока не будет подключена к компьютеру. Так что всё у меня законно!

– Кто бы сомневался в нашей законопослушности, – твёрдо резюмировала жена.

Зал, в который мы вошли, был посвящён теме финансового прошлого человечества. Раковины, жемчужины, золотые монеты, чеканные медальоны из меди, многоцветные купюры, кредитные банковские карты, криптовалютные коды – все эти атрибуты денег летали вокруг в качественном трёхмерном изображении, и трудно было сдержать рефлексы, чтобы не попытаться поймать из воздуха какую-то из этих бумажек или монеток. Затея, конечно, была бесполезной, ибо все эти деньги виртуальны. Тем не менее, рефлекс возобладал, и я попытался схватить огромный золотой червонец начала ХХ века. И – о Боже – мои пальцы почувствовали лёгкий холод металла и его твердость!