Но не это было самым интересным в истории Мануэля. Строго говоря, история эта не заканчивалась арестом Питера, а только начиналась! Судья милостиво оставил его на свободе до суда под залог в 60 фунтов-стерлингов, рассудив, что кражи из домов являются ненасильственными преступлениями, а 19-летний юноша не представляет угрозы для общества и ещё сможет стать на путь исправления. Тут бы Мануэлю остановиться и одуматься, но он вместо этого в первой половине марта – то есть спустя менее месяца с момента ареста! – совершил 3 нападения на девушек и женщин. Причём во время 1-го нападения его жертвой стала женщина, возвращавшаяся домой с 3-летним ребёнком. В каждом из нападений Мануэль жестоко избивал жертву, в том числе и ногами, но половых актов или сексуальных манипуляций не производил. Тем не менее во время 2-го нападения, произошедшего 8 марта, он частично обнажил тело потерпевшей [это была медсестра 29 лет, возвращавшаяся с работы] и поцарапал ногтём её лобок. На этом основании данный эпизод был квалифицирован как сексуальное посягательство. Кстати, сам Мануэль впоследствии крайне этим возмущался и отвергал наличие в своих действиях какого-либо сексуального подтекста.

Виновность Питера в мартовских нападениях доказали довольно просто, причём это произошло опять-таки не без участия детектива Манси. Все потерпевшие дали схожие описания внешности преступника, хорошо соответствовавшие приметам Мануэля. Кроме того, на месте второго нападения была найдена кепка, вручную перешитая на голову меньшего размера. Не забываем, что речь идёт о нищей Шотландии послевоенной поры – там донашивали вещи старших членов семьи, перешивали их, «перелицовывали», подкрашивали с целью придать старому барахлишку вид поновее и поприличнее. Кепка, найденная на месте второго нападения, была перешита на голову меньшего размера, и на её подкладке оказались найдены чёрные волосы, соответствовавшие цветом и длиной волосам Питера Мануэля. Когда Уилльям Манси явился в дом последнего для опроса его родителей, то на вешалке увидел такую же точно кепочку, подшитую аналогично – она принадлежала родному брату Питера. Дальнейшее явилось делом техники – Питер Мануэль был представлен потерпевшим, те его опознали, ну и…

По здравому размышлению прокурор отказался обвинять Мануэля в 3-х нападениях, опасаясь того, что преступника признают душевнобольным. Из 3 случаев нападений, совершённых 3, 8 и 12 марта, в обвинительном заключении остался только один – тот, что был вторым.

За серию февральских краж из домов Питер получил 12 месяцев тюрьмы, что было сравнительно мягким наказанием для того времени. Смягчению приговора способствовала молодость подсудимого и его признание вины, которое он сделал 8 марта [именно вечером того же самого дня он совершил своё второе нападение]. И вот за это преступление Питер в июне 1946 года получил ещё 8 лет тюремного заключения.

В заключении он должен был находиться до 1955 года, однако Мануэль оказался условно-досрочно освобождён уже весной 1952 года. Офицер по надзору Джеймс Хендри (James Hendry) должен был вести надзорное дело 5 лет, однако почему-то закрыл его досрочно. Когда в январе 1956 года Уильям Манси стал разбираться с тем, как подобное могло случиться, выяснилось, что Питер Мануэль «сдал» полиции 2-х опасных уголовников, бежавших из эдинбургской тюрьмы «Сотон» («Saughton»). Беглецы обратились к Мануэлю с просьбой о помощи и предоставлении убежища, тот направил их на ферму в окрестностях Глазго и пообещал в скором времени доставить свежую одежду и деньги для последующего отъезда из Шотландии. Но беглецы не дождались ни того, ни другого – на ферме неожиданно появилась полиция. Уголовники вернулись в тюрьму, и каждый получил прибавку к сроку, а Питер Мануэль был поощрён досрочным закрытием надзорного дела.