Конечно же, нет!

Именно по этой причине начальник Департамента полиции Сан-Франциско Исайя Лис (Lees) самым деятельным образом включился в расследование, о чём его в ту минуту ещё никто не просил. 20 августа он заявил, что подчинённое ему полицейское ведомство окажет всю необходимую помощь коллегам из Делавэра, как только получит соответствующий запрос, ну, а пока расследование в Калифорнии будет проводиться в инициативном порядке. Под его чутким руководством, разумеется…

Лис совершенно верно указал на то, что почерковедческая экспертиза при всей её важности в этом деле всё же глубоко вторична. Для обоснования вины Корделии Боткин в отравлении конфетами необходимо доказать приобретение ею этих самых конфет, получение яда, отравление конфет и их последующую пересылку в Делавэр. Эти четыре направления можно было считать не связанными между собой или мало связанными.

Заявление Исайи Лиса и последующая активность его подчинённых вызвали немалое оживление жителей Сан-Франциско и прилегающих к городу районов. В те дни было сделано много всевозможных заявлений, порой взаимоисключающих, что до некоторой степени предопределило дальнейший ход расследования. Его без преувеличения можно назвать противоречивым именно потому, что практически каждое утверждение в той или иной форме опровергалось.

Исайя Лис, начальник Департамента полиции Сан-Франциско в 1897—1900 годах, обещал всемерную поддержку коллегам из Делавэра и лично принял активнейшее участие в расследовании всех обстоятельств таинственного отравления посредством пересылки по почте отравленных конфет.

Владелец компании «Flelshhacker & Co.» по фамилии Кюн (Kuhn) поспешил 21 августа сделать заявление для прессы, в котором заявил, что его фирма является главным производителем конфетной упаковки в Сан-Франциско. Коробка, в которой находились отравленные конфеты, имела длину 17,1 см (6,75 дюйма), ширину 8,3 см (3,25 дюйма) и глубину 4,6 см (1 целый 13/16 дюйма), и такие коробки производились мастерской в доме №620 по Маркет стрит (Market street). В настоящее время таких коробок на складе нет, но они могут быть изготовлены и представлены полиции для сравнения с той коробкой, что приобщена к делу в качестве улики.

Едва только господин Кюн мягко и ненавязчиво отрекламировал собственную фирму, о себе поспешил напомнить другой предприниматель – Уилльям Томас (William R. Thomas) – крупнейший оптовый торговец сладостями в районе залива Сан-Франциско. Он заявил, что мистер Кюн ошибается, утверждая, будто его компания является эксклюзивным поставщиком описанных коробок, в действительности же их могут предложить многие поставщики, если только появится соответствующий запрос.

Кюн подобную дерзость не пропустил мимо ушей и спустя сутки дополнил своё первоначальное заявление, уточнив, что «его» коробки отличаются от любых других, поскольку одна из сторон нижней части выполняется с небольшим уклоном. Делается это для облегчения открывания и закрывания коробки. Благодаря наличию упомянутого уклона Кюн сумеет опознать ту коробку, которая произведена именно его компанией.

Эта маленькая заочная перепалка уважаемых джентльменов послужила своеобразным прологом для противоречий иного рода. И притом противоречий намного более важных для расследования, нежели адрес изготовителя коробки!

Речь идёт о предполагаемом месте продажи и упаковки конфет.

Считая, что имя отравительницы уже названо – это Корделия Боткин! – детективы полиции Сан-Франциско Врен (Wren) и Гибсон (Gibson) стали искать место продажи конфет. Следует иметь в виду, что сами конфеты в Сан-Франциско ещё не были доставлены – их должен был привезти детектив МакВей – и потому розыск продавца вёлся, можно сказать, наобум – по самому общему описанию, дескать, «примерно вот такая коробка» и «примерно такая покупательница».