О происшествии было сообщено высшему начальству. Приехавшая комиссия выяснила «совершенную невинность натухайцев (местных жителей) и всю несправедливость экспедиции ген. Власова». В итоге тот был отстранён от командования, люди вознаграждены за разорение, и установленная «система обращения с сими народами дана… для точного исполнения». И вывод:
«С тех пор граница наша пользуется нерушимым спокойствием, сие служит неоспоримым доказательством, что с народами сими можно весьма легко жить в мире, подавая им примеры правосудия и верности в сохранении установленных с ними договоров….»
Всё вроде ясно, – из-за чего сыр-бор, власть разобралась, можно жить в мире. Это 1827 год. А уже через два-три года начинается государственный кошмар.
1831 год. Записка (как говорили тогда «отношение») того же генерала Паскевича, которому подавался предшествующий рапорт, – к военному министру графу Несельроде. В поданном отношении указывается на «полудикие племена», «скопище» и пр., от которых нужно оградить безопасность сопредельных русских земель. Подчёркиваются «предрассудки, нрав необузданный, различие веры, дикая привязанность к независимости (вот как привыкшие к рабству говорят!) и давнишняя вражда с Россиею»:
«Меры кротости недостаточны… Одна военная сила должна быть принята за первоначальное основание при укрощении племён кавказских».
Что же могло произойти за несколько лет в политике, людях, – чтобы от слов «с народами можно легко жить в мире» произошёл столь же лёгкий переход к действию – «одна военная сила должна быть принята за основание…»?
Ведь ничего же, в сущности, не произошло. Та же страна. Тот же Николай I, обживающийся у власти. Тот же, вроде, генералит. Ну, какие-то перестановки. Перетасовка? Может быть, «голуби» ушли вниз, а «ястребы» всплыли вверх?
Ползучая война ведётся с начала века. Давление на Кавказ усиливается.
Были разные планы, мирные и не мирные. Боролись разные мнения. Генералы, – может быть, не «голуби», но… и не все «ястребы».
Генерал Г.И. Филипсон[7]: «Турки уступили России земли кавказских горцев, которыми никогда не владели и которых жители… этого и не подозревали».
Военный историк, генерал-майор Р. А. Фадеев: «Принудить их к покорности можно было одним оружием».
Многие считали: чтобы присоединить Кавказ, – надобен страх. Бывший сотрудник Ермолова, генерал-лейтенант и генерал-губернатор А.А. Вельяминов: «…Внушать горцам спасительный страх, убедить непокорные племена в превосходстве нашего оружия… постепенном, но неизбежном вытеснении из всех занимаемых ими местностей, сколько-нибудь пригодных для обихода».
Все способы завоевания Черкесии, изложенные в Записке императору, были направлены на организацию массового голода в Черкесии, который Вельяминов считал единственным средством быстрого покорения горцев. Так и писал: «отнять пастбища», «истребить поля», «довести их до крайности». «Голод есть одно из сильнейших к тому средств».
И так и делал, – он и другие.
Помимо организации голода, опробывались и другие приёмы.
В 1834 году отряд под командованием генерала Вельяминова предпринял поход от Ольгинского укрепления до Геленджика, и на обратном пути «все аулы были истреблены».
В 1838 г. Черноморский флот высадил на восточный берег четыре десанта, один из них в устье реки Сочи. В воспоминаниях участника событий А.Ф. Рукевича («Воспоминания старого эриванца») рассказывалось о нападении на аул с помощью корабельной артиллерии.
«…Разом загремели оглушительные выстрелы, потрясшие корабли. Сквозь разорвавшиеся клубы дыма мы увидели, как гранаты забороздили по террасе, изрывая пыль и камни… После нового залпа началась частая бомбардировка всей полосы…нам казалось уж ничего живого не должно остаться в ауле…»