Терминалы громоздились вдоль стен, их экраны мигали обрывками кода и графиков, а пол усеивали фигурки черепах и змей, расставленные с точностью схем, их пластиковые глаза тлели багряным светом от встроенных диодов. Воздух был густым, пропитанным запахом перегретых плат и тлеющих стержней, их дым поднимался к потолку спиралями, смешиваясь с паром от бурлящего термостата в углу. Линь указала на стул, сваренный из обрезков металла, он скрипнул подо мной, и я положил камень на стол перед ней, его чёрная поверхность поймала свет лампы, что мигала над нами от перебоев в цепи.

Она склонилась ближе, её линзы уловили отблеск камня, и голос упал до хриплого шёпота:

– Кодзиро Тэнгу… его сознание, похоже, не исчезло. Оно… поглощено. Они-но-Ками – так его кодируют в данных, что я выловила из зашифрованных потоков. Не знаю, откуда он взялся, но он – разум, что живёт в сети, и, судя по обрывкам, он вобрал Кодзиро в себя. Данные закрыты, я только начала их ломать, расшифровывать куски. "Тэнгу Индастриз" знают о нём – и они хотят его подчинить, загнать в свои рамки.

Я застыл, слова кружились в голове, как помехи в эфире, разум цеплялся за обрывки её речи. Поглощён? Разум в сети? Я вспоминал его голос, что гудел в цифровой пустоте, его тень, что тянулась ко мне через код. Мой киберглаз мигнул, фиксируя её слова в буфер, но холод пробирал глубже, чем сырость стен.

– Чего он хочет? – спросил я, голос дрогнул, и я сжал кулак, злясь на эту слабость.

– Перекроить мир, – отрезала она, взгляд стал твёрд, как сталь в кузнице. – В трущобах его зовут богом, сливающим реальность и сеть. Фанатики вливают в него свою веру, их данные – его топливо. Я не знаю, сам ли он это начал или кто-то стоит за ним, но твой камень – его звено, его отголосок.

Её слова ударили меня, как разряд в темноте, и я смотрел на камень, лежавший на столе, его поверхность слабо мерцала, точно терминал в режиме ожидания. Линь замолчала, её пальцы замерли над панелью рядом, и я заметил, как её лицо дрогнуло – смесь любопытства и тревоги, что я слишком хорошо знал.

– Я помогу тебе, – сказала она наконец, голос стал тише, но жёстче, её пальцы подцепили провод, подсоединяя камень к машине, что загудела, принимая сигнал. – Но мне нужно время. Я хочу понять его, раскопать правду. Это моя цена.

Её движения были точными, почти благоговейными, как у мастера, проводящего ритуал, и я видел, как её линзы мигали, изучая его импульсы. Экран ожил, отображая волны данных, струившиеся через камень, их линии были древними, словно письмена на ветхих свитках. Я кивнул, ощущая, как камень нагревался под её касанием, его жар был почти невыносимым, и я чувствовал, как он противился чужим рукам, даже оставаясь моим.

– Согласен, – сказал я, голос был твёрд, хоть внутри всё дрожало. – Но он мой. Доступ – да, владение – нет.

Линь кивнула, её улыбка вернулась, тонкая и холодная, как лёд.

– По рукам, охотник, – ответила она, пальцы снова заплясали по клавиатуре, провод гудел, соединяя камень с её машиной. – Завтра на рассвете. Здесь. Начнём разбираться с этим демоном вместе.

Она отвернулась к машине, линзы мигнули, и я понял – беседа окончена. Я спрятал камень под куртку, его тепло успокаивало, как шёпот ветра, но я знал – он не союзник, а часть меня, часть Они-но-Ками. Я шагнул к выходу, но Линь поднялась следом, её шаги были лёгкими, лишь слабый звон браслетов выдавал её. Она остановилась рядом, халат с вышитыми драконами колыхался под порывами, а очки отражали свет вывески Жёлтого Тигра, мерцавшей позади. Мы вышли под дождь, его капли хлестали по нам, и прошли несколько шагов, когда тени вокруг ожили – резкие, быстрые, как лезвия, выскальзывающие из ножен.