Еще раз сворачиваю налево и иду на звуки музыки. Снова обернувшись, вижу за собой только одного преследователя. Где же второй?

Но несколько секунд спустя, когда он появляется на ближайшем перекрестке слева от меня, я получаю ответ. Он не преграждает мне путь, но чутье подсказывает держаться от него как можно дальше. Сворачиваю направо, вновь направляясь к югу.

Чем дальше я от центра города, тем сильнее здания вокруг выбиваются из однотипного облика. На улице начинает попадаться мусор. У некоторых компаний установлены решетки на окнах. На грязных дверях в паре мест даже висит знак о взыскании по закладной. Зевса волнует только то, что у него перед глазами, но, судя по всему, до этого квартала его взгляд не простирается.

Быть может, мои мысли путаются от холода, но я очень долго не замечаю, что незнакомцы теснят меня к реке Стикс. Неподдельный страх впивается в меня клыками. Если меня прижмут к берегу, я окажусь в ловушке. Верхний и нижний город соединяют только три моста, но ими никто не пользуется с тех пор, как умер последний Аид. Пересекать реку запрещено. Если верить легендам, это невозможно сделать, не заплатив при этом какую-то ужасную цену.

И то, если мне вообще удастся добраться до моста.

Ужас окрыляет меня. Я перестаю беспокоиться о том, как больно ногам в этих жутко неудобных туфлях. Едва обращаю внимание на холод. Должен быть способ обойти моих преследователей и найти людей, которые смогут помочь.

У меня даже треклятого телефона нет.

Черт возьми, не стоило позволять эмоциям взять надо мной верх. Если бы я дождалась, когда Психея принесет мне сумку, ничего этого не случилось бы… Или случилось?

Время перестает иметь значение. Каждый резкий выдох, вырывающийся из моей груди, отмеряет секунды. Я не могу думать, не могу остановиться, я почти бегу. Боги, как же больно ногам.

Поначалу я едва различаю шум бурной реки. Его почти невозможно расслышать за моим громким дыханием. Но вот передо мной мокрая черная лента, слишком широкая и быстрая, чтобы можно было безопасно ее переплыть, даже будь на дворе лето. А зимой это и вовсе смертный приговор.

Я оборачиваюсь и вижу, что мужчины подобрались ближе. Мне не удается рассмотреть их лица в темноте, и тут я осознаю, какой тихой стала ночь. Шум из бара превратился в еле слышный шепот в отдалении.

Никто не придет меня спасти.

Никто не знает, что я здесь.

Мужчина, стоящий справа – тот, что выше, – смеется, отчего мое тело пробивает дрожь, которая не имеет никакого отношения к холоду.

– Зевс хочет поговорить.

Зевс.

Неужели я думала, что хуже уже быть не может? Как глупо с моей стороны. Это не какие-то случайные злодеи. Их отправили за мной, как псов за сбежавшим зайцем. А я думала, что он будет стоять сложа руки и даст мне сбежать? Видимо, да, потому что шок окончательно лишает меня способности думать. Если остановлюсь, они схватят меня и вернут жениху. А он посадит под замок. Я ни капли не сомневаюсь, что другой возможности сбежать мне не предоставится.

Я не думаю. Не строю планов.

Я скидываю туфли и бегу со всех ног.

Позади меня слышатся брань и топот шагов. Слишком близко. Река изгибается, и я бегу вдоль берега. Даже не знаю куда. Прочь. Мне нужно убежать прочь. Все равно, как это выглядит со стороны. Я бы бросилась в ледяную реку, чтобы сбежать от Зевса. Все лучше, чем этот монстр, который правит верхним городом.

Передо мной возвышается Кипарисовый мост, древний каменный мост с колоннами вдвое шире и выше меня. Они образуют арку, которая выглядит так, будто ведет в другой мир.

– Стой!

Я не обращаю внимания на крик и бросаюсь в арку. Больно. Черт, все болит. Кожу щиплет, будто ее до крови сдирает какая-то невидимая преграда, а ступни режет, словно я бегу по стеклу. Наплевать. Я не могу остановиться, раз они так близко. Я едва замечаю, как вокруг меня от волн на реке поднимается туман.