– Будьте возле телефона, – бросил Петр и отсоединился.

Он взглянул на часы. Было всего 6.15. Звонить родителям было рановато, но другого выхода у Петра не было. Он набрал номер их телефона. Через несколько длинных гудков трубку взял сонный отец.

– Отец, это я, Петр. Как вы там поживаете?

– Если ты нас разбудил только для того, чтобы спросить, как мы поживаем, то это просто свинство с твоей стороны. Приснилось что-то? Ты на часы-то смотрел? Ну ладно, давай, выкладывай. По голосу чую – что-то у тебя случилось. С бизнесом что-то? Или с Лерой опять проблемы?

– Ты не волнуйся. С работой все в порядке. С Леркой… тоже… вроде бы… Дело совсем в другом – полчаса назад на наш домашний телефон дозвонилась работница соцслужбы города Н-бурга. Сообщила, что, оказывается, в этом городе у нас с тобой есть, вернее – была, очень дальняя родственница. По твоей линии, кстати. Вчера она погибла. Что-то там на нее упало. На улице. Так вот, представляешь, каким-то образом выяснилось, что мы с тобой – единственные родственники погибшей. Сам понимаешь – у меня есть очень большие сомнения по этому поводу – мало ли Ивановых на свете… Может быть, ты что-нибудь вспомнишь? Звали ее Вероника Иванова.

– Н-бург, Н-бург… Вероника… Вроде, не знаю я никакой Вероники… Кажется, нет у нас никаких родственников в этом твоем Н-бурге, да и не было никогда… А где он вообще находится, этот город? Название уж очень интересное.

– Со слов работницы соцслужбы – где-то в полутора тысячах километрах от Москвы. Клялась, что никакой ошибки быть не могло. Уверяла, что наши столичные архивные службы тоже подтвердили ее информацию… Но, повторяю, лично я в этом сильно сомневаюсь. Сам знаешь, какие в глубинке службы… Ткнули пальцем в первого попавшегося Иванова…

– Подожди, Петр, дело-то непростое. Человек погиб, вообще-то. Может быть, мы чего-нибудь не знаем? В «глубинке», как ты ее называешь, службы иной раз работают получше столичных… Стоп! А ведь я тебя обманул! Вспомнил! Был у нас один очень дальний родственник, я уж не помню точно по какой линии и в каком колене, но жил он в середине прошлого века… Я о нем вообще ничего не знал, пока несколько лет назад, выйдя на пенсию, не надумал составить наше генеалогическое древо. Тогда-то я его след и обнаружил.

– Что-нибудь помнишь о нем? Хотя бы – где жил.

– Помню только, что жил он сначала где-то… в центральной полосе… Город не вспомню, хоть убей, но это точно не Н-бург – такое название я бы обязательно запомнил. Работал он, если мне не изменяет память, преподавателем в медицинском институте… Так вот, кроме этих скудных фактов, выяснить я о нем тогда больше ничего не смог…

– Почему?

– В архивных службах о нем было очень мало информации. Кажется, в пятидесятых годах он часто переезжал с места на место и его след потерялся. Кто его знает, может быть, в итоге он остановился именно на Н-бурге… Если это вообще те люди, то погибшая вполне может оказаться его внучкой. Но повторяю, это очень и очень дальний родственник. Я даже имени его не помню…

– Д-а-а, ну и новости… Если это действительно так, и мы с тобой говорим об одних и тех же людях, то, наверное, погибшая Вероника приходилась этому человеку не внучкой, а дочкой. Работница соцслужбы рассказала, что Вероника была единственным и очень поздним ребенком в семье, а ее родители умерли несколько лет назад в довольно преклонном возрасте.

– Ясно… Что будем делать?

– Подумаю… Ты не волнуйся, я все решу сам… Для начала уточню у этой девицы, которая мне звонила, о родителях погибшей – имел ли отец Вероники какое-нибудь отношение к преподавательской деятельности в медицине. Понимаешь, мне показалось, что она что-то недоговаривает… Темнит… Может быть просто показалось, а может быть и нет… Перезвоню ей сейчас, поговорю… Ну а там будет видно… Что-нибудь придумаю…