Между тем мир не стоял на месте. Временное правительство продержалось у власти меньше восьми месяцев. Обещания Керенского не производили должного впечатления, а лозунг «Война до победы» не нашел отклика в армии. Солдаты устали от жестокой и затянувшейся войны. В этот момент подняли голову украинские националисты.

Еще в марте 1917-го года на Украине избрали Центральную Раду во главе с Грушевским, куда вошли Винниченко и Петлюра. В конце июня было достигнуто соглашение между Радой и Временным правительством, в результате которого рассмотрение вопроса об автономии Украины отложили до Учредительного собрания. Заметно росло количество и влияние большевиков. Впрочем, тогда очень немногим удавалось разглядеть их железный кулак – тот самый, которому суждено было потопить в крови старый мир.

Медбрат-бундовец Моше продолжал произносить свои неистовые речи, но их пафос приелся и уже почти не собирал слушателей. Зато в доме жестянщика Ерухама каждый вечер было не протолкнуться. Молодежь инстинктивно стремилась удержать на плаву опасно накренившийся кораблик нашего народа. Капитаны дрались между собой за власть над умами, и в этом разрываемом политическими страстями мире нелегко было найти верный путь.

Шоэль полагал, что еврейская молодежь должна как можно больше знать о Земле Израиля. Поэтому, выступая на встречах с членами кружков, он старался доносить до своих слушателей запахи и краски палестинской природы, рассказывал о жизни в этой стране, черпая при этом сведения не только из книг, но и из своих давних записей, сделанных еще четыре года назад. Эти лекции представляли собой короткие воображаемые прогулки по стране, окрашенные поэтической грустью и действительной тоской по ее пейзажам, по проведенному там счастливому времени.

Фейга по-прежнему вела дела в столовой, и Шоэль помогал привозить с рынка и из магазинов продукты, бочки, бутыли с напитками, возвращать пустую тару. Эта была чисто мужская работа – погрузить на телегу бочку, ящик с бутылками или мешок картошки, и Шоэль никогда не отлынивал – тем более, что рядом то и дело оказывалась работница Паша. Вдвоем они ловко управлялись, причем не только во время дневных работ.

За последний год Шоэль заметно вырос, окреп, и ладно сложенная молодая вдова, потерявшая на войне мужа, увлеченно помогала ему превращаться из юноши в мужчину. На голове у Паши появился новый желтый платок с синими и красными цветочками, да и настроение ее заметно изменилось к лучшему. Она порхала по кухне, двигаясь легко и радостно и напевая хватающую за душу печальную украинскую песню.

Но и Фаня Шмуэлевич, страсть как обожавшая целоваться с парнями, положила глаз на Шоэля. Она была старше его почти на два года; вскоре Фане предстояло выйти замуж, родить дочку и уйти из жизни… Но об этом – после, а теперь – о ее решительном наступлении на Шоэля. Нужно сказать, что слухи о романе между Зямой и этой своенравной девушкой имели под собой некоторые основания. Когда Зяма заметил, что Фаня вертится вокруг его друга, он насторожился и стал косо поглядывать на Шоэля. Между тем, Шоэлю и дела не было до Фани, его куда больше волновали ночные свидания с Пашей – взрослой опытной женщиной. Но если уж совсем честно, то более всего шеилкино сердце тосковало по далекой подруге из Одессы Хане Шульберг.

Однако Фаня Шмуэлевич не зря считалась мастерицей раскидывать сети, особенно в летние лунные ночи. К тому же у нее набрался достаточный, почти трехлетний «целовальный» опыт. Каждый вечер по окончании лекций, обсуждений или репетиций в еврейском клубе, молодежь разбивалась на парочки, которые расходились по укромным местам и жарко шептались до поздней ночи. Однажды летним вечером Шоэль провожал домой Фаню. Гуляя, они дошли до христианского кладбища – места свиданий молодых пар.