– Хоть и вряд ли придется применить его, – со смехом ответил Ротерхэм. – По крайней мере, теперь у тебя там будет к кому в гости зайти. Я для тебя все разузнаю, чтобы ты продал все по хорошей цене. А может, и помогу тебе что-то сверх квоты продать. К нашей обоюдной выгоде.

– Тебе никто не говорил, что ты не тем делом занят? Ты прирожденный купец, каких я редко встречал, – весело сказал Флетчер. Хоть на что-то можно надеяться. Тогда он сможет купить и куртку, и новые сапоги в цвет к ней.

В трактире было шумно и людно, местные и торговцы отмечали окончание базарного дня. Но Флетчеру и Ротерхэму удалось протиснуться в угол, с большими кружками в руках, почти не выплеснув пиво на деревянный пол, и так липкий от пролитой выпивки. Устроившись в нише на двух табуретах у шаткого стола, там, где было потише, они заговорили.

– Можно тебя о войне расспросить или ты предпочел бы не вспоминать о ней? – спросил Флетчер, вспоминая, сколько эмоций породили у солдата воспоминания о той ночи, когда он потерял в лесу всех своих товарищей.

– Запросто, Флетчер. Это все, что я видел последние пару десятков лет, так что мне больше и говорить не о чем, – ответил Ротерхэм и сделал хороший глоток пива. Капли стекли по его седому подбородку, он облизнул губы и удовлетворенно вздохнул.

– Давай спрашивай, – подбодрил он Флетчера.

– До нас доходят слухи, что война идет не слишком хорошо. Что орки стали более дерзкими и более организованными. Почему так получилось? – тихо спросил Флетчер. Пессимистично высказываться о войне было вроде бы непатриотично, а кто-то счел бы это и предательством. Это была одна из причин, по которым новости о войне на орочьем фронте доходили до Пелта медленно. Флетчер знал не больше остальных, да и то благодаря тихим разговорам, подслушанным в казарме.

– Могу лишь поделиться еще одним слухом, возможно, из более надежного источника, чем твой, – ответил Ротерхэм, наклоняясь ближе к Флетчеру, так, что тот почувствовал запах пива в его дыхании. – Есть орк, который объединяет племена под одним знаменем, ведет их, как главный вождь. Мы не слишком много о нем знаем, кроме того, что он урожденный альбинос и самый большой из когда-либо рождавшихся орков. Племена считают его чем-то вроде мессии, посланного спасти их от нас, и подчиняются ему без колебаний. Благодаря ему их пастухи стали объединяться и выводить новые породы зверей, смешивая между собой лучших, вместо того чтобы соперничать между собой, как раньше. Шаманы стали делиться друг с другом знаниями, поэтому теперь они могут насылать на нас демонов волнами и метать огненные шары размером с человеческую голову, обстреливая нас по ночам.

Глаза Флетчера расширились, и он напрочь забыл о пиве, слушая Ротерхэма. Все оказалось даже хуже, чем он думал. Не удивительно, что за службу в армии теперь предлагают прощать преступников.

– Иногда они прорываются через линию фронта и отправляют ударные отряды далеко в глубь территории Хоминума. Наши патрули всегда их перехватывают, но не сразу. Я видел слишком много деревень, в которых не осталось ничего, кроме пепла и обгорелых костей.

– Хорошо мне, живу так далеко на севере, – пробормотал Флетчер, стараясь очистить голову от нежеланных образов.

– Это еще не все. Если в прошлом наши солдаты учились биться врукопашную, теперь они тренируются только с мушкетами. Когда враг прорывается в ближний бой, нас крошат в куски. Какой толк махать мушкетом, если на тебя бежит мамонт или орк с боевой дубиной, даже если успеешь примкнуть штык. Я вырос в те времена, когда мы были воинами и солдата ценили не за то, как быстро он перезаряжает мушкет.