Кумыс, этот целебный напиток, мне довелось впервые попробовать, когда после очередной командировки возвращался из Ташкента в Москву. На место в купе денег не хватило, на плацкарт тоже не набралось, пристроился в общем вагоне. После чего у меня оставалось, помню, ровно пятьдесят копеек. Поистратился, на зарплату младшего научного сотрудника много не накатаешь.

Выбрал себе самую верхнюю, третью полку. Она багажная, только народу в вагон много набилось, мест не хватало, вот я и залез наверх. Лежу. Голодно. Решил на второй день прикупить поесть, по тем временам на что-нибудь да хватило бы. Дремлю, о своём лениво думаю. Временами, возможно, в голодную спячку западал. Слышу сквозь дрему: «Кому кумыс, кому кумыс?»

Сна сразу нет. С полки скатываюсь, а за окном степь до горизонта, ветер колючки кустов перегоняет. Поезд стоит, а возле нашего вагона женщина топчется, кумыс предлагает, рядом верблюд лежит. Зажимаю в кулаке заветный полтинник и к выходу. С подножки свешиваюсь, интересуюсь, почём продаёт. Не помню, какую цену женщина назвала, но по моим деньгам. Протянул монету и получил зелёного стекла полулитровую бутылку. Внутри жидкость белая просвечивает, горлышко бумажной пробкой заткнуто. Пробку я вытащил и на землю бросил, бутылку раскрутил в манере профессионального алкаша и к горлышку приложился. Положенные такой бутылке двадцать семь булек враз я не осилил, но половину содержимого с голодухи проглотил, потом вкус почувствовал. Не очень. Главное запах, сразу вспомнил конюшню и знакомых лошадок.

Вы знаете, как кумыс готовят? Я потом, уже в Москве, технологией поинтересовался. Помещают заквашенное молоко кобылиц в бурдюки из шкуры лошади. Из тех частей шкуры, что с ног лошади сняты, шерстью внутрь. Естественно, если лошадь была старая, то и шкура старая, лошадиным потом навечно пропитанная. Пот непередаваемый привкус и запах кумысу придаёт, шерсть линялая в кумысе плавает.

Больше я тот кумыс не пил, хозяйку поблагодарил и бутылку с остатком кумыса ей вернул. Сам вглубь вагона не захожу, окрестности обозреваю, интересуюсь. Вижу мельком, что тётка долила бутылку с остатками моего кумыса до прежней метки, брошенную мной пробку с земли подняла, бутылку заткнула и к следующему вагону с той же песней: «Кому кумыс, кому кумыс?» Как прикинул я по вкусу-запаху, сколько народу до меня эту бутылку сосало, мне совсем нехорошо стало. До самой Москвы ни есть, ни пить не тянуло.

Предисловие

Подавляющее большинство моих знакомых, умных и даже очень умных, и не слишком умных, и совсем не умных не представляют себе в полной мере силу документов, относя все свои связанные с этими документами издержки времени и сил к ненужным требованиям бюрократического аппарата. Такое тоже порой случается, но в основном документы необходимы. Они формализуют взаимоотношения сторон, вносят чёткость в обязательства участников друг перед другом и перед третьими лицами, определяют сроки и порядок разрешения споров и пр. Документально определённые отношения в бумажной форме или в электронной вносят однозначность понимания задач каждой из сторон и являются залогом успешного сотрудничества.

Наверное, у каждого из нас своя дорога понимания.

Вот пример, ставший для меня показательным и усвоенный ещё в юности. Уверен, что без короткой истории, которой поделился со мной её герой, мой путь был бы иным и, вероятно, не столь успешным.

Привожу ниже эту историю.

Начало войны с Германией застало Николая Константиновича в лётном училище. По окончанию учёбы двадцатилетнего новоявленного офицера направили в действующий авиационный полк и сразу назначили командиром штаба. Офицеров не хватало, потери в начале войны были огромными. Среднее время жизни самолёта в воздухе не превышало двух часов, с самолётами гибли лётчики. Вскоре полк лишился и лётчиков, и самолётов, остались лишь командир полка, начальник штаба Николай Константинович и машинистка с пишущей машинкой. Но сохранилось полковое знамя. В подобных случаях по закону полк признают расформированным, знамя сдают. Командир полка, однако, был мужик бывалый и ушлый. Поручив своему юному начальнику штаба писать рапорты и ходатайства, он отправился по инстанциям. А Николай Константинович прилежно писал письмо за письмом. И что скрывать – это были немного лукавые письма. В один адрес сообщал, что полк испытывает недостаток в лётном составе, потому самолёты не могут быть использованы. В другой адрес докладывал, что лётный состав лишён возможности летать из-за отсутствия самолётов. В третий адрес – что есть и самолёты, и лётчики, но нужны авиационные техники.