– Я уже достаточно знаю, чтобы сказать, что вы – самонадеянный, склонный делать предположения…

– Я честно рассказал о том, как обстоят ваши дела. Признайте это.

– Вы переступили границы дозволенного, – решительно заявила Вирджиния. – Вы не имели права это делать.

Гейб тихо чертыхнулся.

– Я хочу вам помочь.

Вирджиния чувствовала себя униженной. Хуже предложения о браке от своего врага может быть только его жалость.

– Я не нуждаюсь в вашей помощи, сэр. И уж точно вы не нужны мне в качестве мужа. Я не хочу.

– Только лишь потому, что вы слышали обо мне какие-то глупые сплетни. – Гейбриел произнес это очень спокойно. – Дайте мне шанс. Возможно, я вас удивлю, – ослепил он Вирджинию дерзкой улыбкой. – Ваш брат любил меня.

– Да, и в конечном итоге умер за свои старания! – отрезала Вирджиния.

На лице Гейба отразилась боль, и Вирджинии захотелось взять свои слова обратно. Но вскоре следы скорби у него на лице уступили место решительности, напугавшей Вирджинию.

– Поэтому я и хочу помочь, женившись на вас, – хладнокровно заявил Гейб. – Если вы не найдете мужа, вас ждет печальное будущее.

Какие чудовищные слова он говорит, даже если это правда.

– Я вполне довольна тем, что живу с дедушкой, – вздернула подбородок Вирджиния.

– Но он не будет жить вечно. А когда его не станет…

– Я найду себе место компаньонки.

– И будете подчиняться любому капризу своей покровительницы? – нахмурился Гейб.

– Став вашей женой, я буду подчиняться вашим капризам. Чем это лучше?

– Тем, что я буду думать о ваших интересах, а покровительница – нет.

– Значит, стану гувернанткой.

– Поставите себя в зависимость от милости какой-нибудь матроны сурового нрава и ее семерых детей? Как это может удовлетворить образованную и хорошо воспитанную женщину? – Его взгляд скользнул по лицу Вирджинии. – А если ваша красота поставит вас в зависимость от флиртующего мужа или распутного сына?

– Вы считаете, что все живут по вашим законам нравственности, сэр?! – отрезала Вирджиния, не заметив его второго неожиданного комплимента ее внешности.

– Это не мои законы нравственности! – резко бросил Гейб. – Им следуют многие мужчины, и мне будет жаль, если сестра Роджера станет жертвой такого человека.

Ну вот опять. Опять он говорит о ней как о сестре Роджера. Неужели он действительно чувствует вину по поводу случившегося? В тот день, когда она столкнулась с ним лицом к лицу в Тернем-Грин, он продемонстрировал сильное раскаяние. Но Вирджиния полагала, что он сделал это только ради своей семьи, потому что не хотел, чтобы люди плохо думали о нем. И вот теперь – снова.

Она пренебрежительно фыркнула. Он выказал не раскаяние, а высокомерие. То, с каким независимым видом он ходит по городу, смеясь над смертью, как будто несчастный случай с Роджером нисколько не коснулся его, приводит ее в бешенство.

И потом, его предложение о браке совсем не соответствует его характеру. В обществе ходит немало слухов об отношении братьев Шарпов к женщинам. Почему это он вдруг внезапно захотел жениться? И почему – на ней?

Вирджиния не могла поверить, что он искренне желает искупить вину. Он не пытался это сделать с тех самых пор, как сразу после смерти Роджера обращался с письмами к Поппи. И потом, уж слишком крайний способ загладить свою вину, связав себя брачными узами на всю жизнь. Нет, у него должен быть какой-то скрытый мотив. Она просто не знает этого.

Да и какое это имеет значение? Она ни за что не выйдет за него замуж.

– Я весьма польщена вашим стремлением улучшить мое положение, сэр, – язвительным тоном начала Вирджиния, – но, боюсь, должна отклонить ваше предложение. Единственное, чего я от вас хочу, дать мне шанс посостязаться с вами в гонке. Если вас это не интересует, не вижу причин продолжать этот разговор.