– Быстрее перережь леску у клюва, крючок у него в животе вместе с монастыркой. Со временем он переварится, и птица будет жить,– сказал я взволнованным голосом.

Валя почему-то медлила. Тогда я достал из кармана ножик, раскрыл его, перерезал леску и положил гуся на дно лодки. Гусь снова ожил, поднял шею, сил у него хватило только на это, он пошевелил крыльями, угомонился и сел на дно лодки. Ему наверно уже не так сильно болело, после шокового состояния. Он поворачивал голову, то в мою, то в Валину сторону и смотрел на нас изучающее. На каждого одним своим ближайшим от нас глазом. Я легонько погладил его рукой по спинке между крыльями. Гусь вдруг встал на лапы, вытянул шею и собрался уже захлопать крыльями, наверно хотел сказать нам, что с ним такое не в первый раз, и ничего страшного с ним не случилось, не волнуйтесь, мол, за меня. Валя вдруг схватила шею гуся двумя руками на расстоянии примерно двадцать сантиметров друг от друга, и повернуло их в разные стороны. Раздался лёгкий треск. Обмякшего, сейчас навсегда, гуся она положила на дно лодки. Сразу накинулась на меня:

– Садист! Мучишь птицу, что это за жизнь с крючком в желудке и леской в шее. Греби скорее в речушку, пока нам не влетело.

С обидой на свою подругу, я покорно налёг на вёсла. Только сейчас до меня дошло, что мы ехали не рыбачить, а за гусем. Вот течение речушки, и мои усилия, вынесли нас в Сож.

– Греби к тому берегу реки, где кончается рожь, и начинается лес, пристань к берегу! – Продолжала командовать Валя.

Когда мы были на средине реки, моя подруга увидела, что караси живые. Они периодически всплывали на поверхность, глотали воздух ртом. Она вдруг неожиданно для меня выпустила их в реку, вылив воду из ведра вместе с рыбой. Рыба, глотнув кислорода в чистой воде, удалилась вглубь реки. Когда я причалил к берегу, мы отнесли лодку подальше от воды, чтобы волной от проходящих моторок не смыло её в реку. Валя надела на себя рюкзак, взяла в левую руку пустое ведро, в правую руку за шею гуся. Я достал с лодки свой рюкзак, закрепил в лодке удочки, снял весла и положил на песок под лодку, перевернув её вверх дном.

– Да ты, бывалый. молодец всё правильно сделал,– похвалила меня Валя, и пошла вверх, по тропинке на опушке смешанного леса.

Справа густая стена колосящейся, дозревающей на ярком солнце ржи. Рюкзак на моей спине был не из легких. Кроме провианта, котелка, и покрывала с моей кровати, там была бутылка сухого вина, купленного в деревенском магазине. Две бутылки лимонада купленные там же. Снаружи к рюкзаку были прикреплены саперная лопатка и топорик. Я догнал Валю и взял из её рук пустое ведро. Мы шли по тропинке с небольшим подъёмом вверх метров пятьсот. Всё это время я думал о поведении Вали и сравнивал его с поведением своих бывших девушек. Ни одна из них такого никогда не сделала бы. Скорее всего Валя делала это не первый раз, ещё учась в школе, она ездила сюда на рыбалку. Но сей час она уже совершеннолетняя, но такая ещё озорница. Скажи мне раньше, что я уже взрослый мужчина, отслуживший два года в Германии в элитном подразделении, окончивший два курса престижного факультета, попадусь в сети, ловко разыгранной комбинации этой деревенской девушкой, посмеялся бы над ним. А сейчас я боялся, что попадусь за воровство гуся, как Паниковский из известной книги Ильфа и Петрова. Только меня будет ждать более серьёзное наказание, выгонят с позором с института, да ещё посадят за групповое воровство года на два. Значит, Валя мной нисколечко не дорожит и не любит меня, коль подвергает мою судьбу такому риску. Сделал я заключение в конце своих размышлений дерзкому поступку Вали. Наконец, мы пришли на великолепную лесную поляну. Увидев её, я не пожалел, что так далеко шёл. Посреди поляны рос вековой дуб, с пышной кроной зелёной листвы. Под дубом мягкая, густая, зелёная трава, как ковёр, такая, что грех на неё наступать обутыми ногами. Под дубом скамья, сделанная из распиленного пополам вдоль ствола дубового кругляка, со спинкой из такого же кругляка, но меньшего диаметра. Перед скамьёй в пяти метрах оборудовано, место для костра. Оно выходило за крону дуба, чтобы во время его горения случайно не повредить ветки дуба пламенем. Я снял рюкзак, и устало сел на скамейку, посмотрел в сторону реку. Она протекала среди окружающей её красивой местности. На расстоянии с небольшой высоты всё это смотрелось, как великолепный пейзаж картины без рамки. Валя подсела ко мне и сказала: