После ухода пограничника поезд простоял недолго. Скрипнули тормоза, вагон качнулся и медленно двинулся вперед. Все быстрее и быстрее стучал он колесами, но теперь уже по итальянской земле. За окном темно, мелькают светлячки ночных огоньков, пустынные полустанки, гулкие бесконечные тоннели. За окном спала Италия. Легли спать и мы, устав напрасно всматриваться в молчаливую черноту.

Проснулись от протяжного крика: «Ареццо-о-о! Ста-а-а-цьне ди Ареццо-о-о! В окно нашего купе било яркое солнце. На перроне толпились люди – усатые синьоры в шляпах и галстуках, молодежь в джинсах, матроны с пакетами и орущими «бамбини», железнодорожники, красивыми фуражками и выправкой, похожие на наших старорежимных офицеров. Смугловолосый «капеллоне», длинноволосый парень в синей рубашке, с высокой, как этажерка, тележки бойко продает пассажирам прохладительные напитки и жевательную резинку. На бетонной скамье сидит монах в черной рясе, подпоясанной простой веревкой, и читает ватиканскую газету «Оссерваторе романо». Возле него весело галдит кучка молоденьких румяных солдат в сизых шинелях с новенькими чемоданами. Видно отслужили свой срок и спешат домой.

Раздался свисток – состав громыхнул буферами, и снова монотонно застучали колеса. Ареццо – это к югу от Флоренции. Родина Франческо Петрарки. Где-то неподалеку, в деревеньке Капрезе, родился и великий Микеланджело. Мелькнуло название всего лишь одного небольшого городишка, а сколько с ним связано славных имен! Такова Италия…

Поезд стучит колесами по области Тоскана. Говорят, что «Италия – сад Европы, Тоскана – сад Италии, а Флоренция – цветок Тосканы». Однако никаких садов из вагона поезда не видно.

По сторонам тянутся невысокие холмы – предгорья Апеннин, – поросшие пыльным кустарником и сорной травой, мелькают станции-близнецы со стандартными зданиями вокзалов из красного кирпича, пересохшие речушки, кладбища разбитых автомобилей, какие-то склады, заборы. Иногда поезд с адским грохотом ныряет в темные тоннели, и тогда в окнах не видно ничего, кроме собственного отражения в стекле.

Невзрачно выглядит Италия из окна вагона. И это не случайно. Железные дороги не выдержали конкуренции с автомобильным транспортом. Государство тратит на их развитие мало средств, в результате станции не ремонтируют, пути ржавеют, зарастают сорной травой, а некоторые железнодорожные вагоны можно использовать для съемок фильмов о послевоенной разрухе.

Унылая картина не изменилась и на окраинах Рима. Поезд снизил скорость и медленно тащился мимо бесконечных шеренг однообразных бетонных коробок многоэтажных домов, увешанных гирляндами сохнущего белья, замусоренных пустырей, строек, заборов из гофрированной жести, свалок и мастерских. Закрывая небо, проплыла автомобильная эстакада, гудящая от сотен летящих по ней машин. На кирпичной стене намалеван черной краской лозунг: «MSI vince» (МСИ победит). А МСИ – это «Мовименто сочале итальяно» – так называлась тогда неофашистская партия. Рядом другая надпись, но уже красным спрейем: Brigate rosse (Красные бригады) – название левацкой подпольной террористической организации.

Душераздирающе скрипя тормозами поезд вполз под бетонный навес центрального вокзала «Термини». Шум, грохот, треск, суета, чемоданы, носильщики, крики привокзальной толпы. Огромный, во всю стену вокзала, рекламный плакат: «Тонизирующий напиток «Сан-Пеллегрино» утолит вашу жажду. Всегда и везде – «Сан-Пеллегрино!»

Нас встретили и повезли на квартиру. Город показался таким же шумным и хаотичным, как и вокзал. Море маленьких, ярких, снующих повсюду с невероятной быстротой автомобилей, огромные зеленые автобусы АТАК с выхлопной трубой на крыше, сверкающие на солнце витрины бесчисленных магазинов, пыльные пальмы, фонтаны, зеленые ставни на фасадах закопченных зданий, остатки древних крепостных стен, уличные развалы с каким-то барахлом, белые фургончики «джелатайо» – мороженщиков, черные мундиры карабинеров, рекламы и плакаты политических партий, покрывающие стены и заборы…