– Конечно, что ты хочешь узнать у меня для доказательства? Задай любой вопрос.

– Хм, наивный, один вопрос! Ага, конечно. Присядь на скамейку, мы тут надолго! Итак, начнём. Сколько было лет моему псу, когда он отчалил в мир иной?

– Эм… так сложно сразу сказать.

– Говори быстро, не задумываясь. Иначе, до свидания!

– Три. Три года ему было.

– Верно. Как звали мерзкую одноклассницу, которая распускала про меня слухи в 6 классе?

– Ха, это просто, Катя!

– Ну допустим, интуиция у тебя на месте. Кто из твоих друзей сел задницей в крапиву, по твоей вине? Ну, на дне рождении Славы, даю тебе подсказку.

– Миша, точно он. Мы тогда ещё с тобой думали, как увернуться от подзатыльника его ненормального гиперопекающего папаши.

– Угу. Так, а сколько у меня было личных дневников?

– Семь! Один с красной розочкой на обложке, три одинаковых черных; тогда у тебя был депрессивный период, как ты говорила. Один с жирафом – время твоего бума инфантильности. И тогда ты хотела найти своего «внутреннего ребенка», прочитав об этом в странном журнале.

– Ничего подобного, он не был странным!

– Один в розовые сердечки, тогда тебе навязали желание найти парня и любовь до гроба; ну и один с нашей совместной фотографией на обложке. Я там таким стремным вышел, жуть какая-то. Выглядело, как книга для отпугивания демонов, честное слово.

– Ха, а вот и неверно. Их было 8! Дневников было 8!

– Точно, забыл. Восьмой ты сделала сама. Из кучи какой-то ткани и сушёных цветов. Зрелище на любителя, если честно, но тебе он так нравился.

– Не правда, это была обложка в стиле…

– В стиле «Рустик». Ну или чокнутый натуралист. Твои слова, между прочим.

– О мои боги, Джэф! Это ты, точно ты!

– Что и требовалось доказать, Ами. Но я рад, что в этот раз твоя проверка была щадящей. Помнишь, что ты устроила в 10 классе?

Как описать мои чувства в тот момент? Знаете, даже слов подобрать не могу. Все, что мы делали, так это ржали, неистово, словно бешеные лошади. Мне давно не было так хорошо. Я даже подумывала, что стала бесчувственной мразью.

О-о-о, и я вспомнила сейчас ту ужаснейшую фотографию из дневника #7. И как Джэф это терпел? Бог ты мой, как же тепло стало на душе!

– Слушай, Ами. Я, конечно, понимаю, что ты натура творческая и переменчивая, но что за реакция у тебя была вчера?

– Джэф, ну что ты, как маленький. Тёмный парк, плешивые кусты и силуэт какого-то мужика. Нормальная такая атмосфера, как считаешь?

– Нууу… не поспоришь. Причина только в этом? Я же вижу, что ты какая-то не такая.

– Джэф, люди меняются. И хорошо, что я не такая, значит, я не деградирую. Развиваюсь, живу и делаю всё, чтобы лет через 50 меня не настигла деменция. Не хочется быть обезумевшей бабкой в старости. Хотя, я и сейчас не особо нормальная…

– Нет, Ами, я не про это. Я вижу, что твоя душа не спокойна. Ты больше не походишь на ту любопытную, свободолюбивую Ами.

– Когда это ты душой интересоваться начал? Помнится мне, что наши разговоры о бесконечно вечном заканчивались твоими приступами смеха.

– Люди меняются! Твои слова, между прочим. Скажи честно, Ами, ты стесняешься меня? Стесняешься моего положения в обществе?

– …

– Понимаю, не каждому приятно общение с бомжом. И я могу представить, что ты думаешь обо мне. Но, Ами, я не какой-то неудачник, у меня есть квартира, машина…

– Стой, не продолжай. Я не стесняюсь тебя и никогда бы не посмела! Вообще, почему ты такого мнения обо мне? Давай закончим этот разговор, мне пора.

Я снова сбежала, но в этот раз наша встреча не была такой бессмысленной, верно?

Что верно, Ами, ты разговариваешь сама с собой! И все-таки, я не могу. Не могу смотреть на то, как превращаются в пепел наши с Джэфом мечты. Не могу и не хочу.