Амелия не понимала, как реагировать на произошедшую с ней ситуацию. Нельзя сказать, что она чувствовала обиду или злость на отказавшихся от нее родителей. Возможно, услужливый мозг спрятал ненужные на данный момент эмоции поглубже. В любом случае, девочка была абсолютно спокойна, и ждала, как дальше будут развиваться события.

После того, как Амелия отрезала себе мизинец на ноге, время будто остановилось внутри нее. Она не пыталась объяснить происходящие с ней изменения родителям, разумно рассудив, что они ничего не поймут, и будут только кричать. Человек всегда кричит и истерит, если не понимает, что делать дальше, тем самым подсознательно откладывает момент принятия решения.

Единственное, что осталось в душе ребенка – это предчувствие! Восхитительное предчувствие, что скоро ее жизнь изменится навсегда. Его очень трудно удержать внутри. Оно, как пугливый зверек, ускользает из вида, как только почувствует, что за ним наблюдают.

Амелия знала, что она ДРУГАЯ! Она не странная и не сумасшедшая! Девочка не верила словам родителей, которые пытались ее убедить в обратном! Она ДРУГАЯ!

В течение последних недель Билл и Элизабет только и делали, что постоянно обсуждали психическое здоровье дочери, и когда в очередной раз они решали, в какую закрытую клинику лучше отправить Амелию – она молча сидела, замерев на нижней ступеньке лестницы, и слушала их беседу.

Джон тоже уже проснулся. Он ждал, когда мистер Финд его позовет. Джонни коротал время, перелистывая альбом со своими рисунками. Он успел бросить его в сумку, пока Нора складывала туда его вещи. Еще вчера, когда Нора начала суетиться и бегать по его комнате, доставая одежду из шкафа и запихивая в сумку, Джон робко спросил: » Мы куда-то едем, мам?»

– Да, Джон, – отозвалась Нора, убирая выбившуюся прядь волос за ухо. – Ты поживешь немного у нашего дальнего родственника в красивом доме. Тебе там понравится, я думаю.

– А как же ты, мамочка? Ты разве ты не останешься со мной? – Джон уставился на нее пытливыми серыми глазами.

Мальчик чувствовал нарастающую тревожность и догадался, что мать ему врет. Он видел по телевизору, что детей сдают в приюты, как ненужные вещи в благотворительный фонд, и к нему закралось подозрение, что Нора хочет от него избавиться из-за того, что он не похож на других детей. В последнее время он часто слышал от нее эту фразу, но не понимал до конца, что она имеет в виду. Джонни любил ее, и ни в коем случае не хотел напугать мать своим поведением, или разочаровать. «Ненужные дети» чувствуют двойную боль от предательства матери, которая отрекаясь от них, заявляет всему миру, что ей нужен нормальный, а не чокнутый ребенок, над которым наше гуманное общество будет беспощадно издеваться.

– Я буду в порядке! Не волнуйся за меня! Я буду в полном порядке! – слишком резко ответила Нора, не глядя на сына. Она врала, как только может врать мать, которая убивает своего ребенка, как она потом скажет в свое оправдание: « Для его же блага».

Больше Джонни не задавал вопросов. Это кажется невероятным, но маленький человек все понял. Он не хотел огорчать Нору, и сделал вид, что поверил ее словам. Джон знал, что видит свою мать в последний раз.

Блейк Финд поднимался на второй этаж, намереваясь разбудить детей и пригласить их к завтраку. Он постучал в комнату Амелии и в комнату Джона, приглашая их собраться и спуститься в столовую. Затем он постучал в третью комнату, ничего не говоря, и только потом спустился вниз.

Амелия и Джон уже сидели за столом и завтракали сладкими блинчиками с карамельным сиропом, когда в столовую вошел третий гость, а точнее гостья этого странного дома. Джон и Амелия молча уставились на пришедшую, ощупывая недоверчивыми и испуганными взглядами незнакомку.