В ельцинской России Елизавета Михайловна лишилась работы, а страна – очередного детского сада. Она, упрекая супруга в служении еврейскому Богу, хотела открыть дело, но за нехваткой денег стала домохозяйкой и полностью растворилась в сыне и муже; постепенно из красавицы с горящим взглядом Елизавета Михайловна превратилась в нервную седую располневшую женщину с вечной тоской в глазах. Её недовольство жизнью не совпадало с религиозными взглядами мужа, и ему приходилось терпеть жену, молясь за покой в семье. По вере своей Владимир Владимирович приобщал сына к христианству. Денис искренне просил Бога о счастливых днях юношества и мамином смирении. Господь его так и не услышал, мама покончила с собой. Владимир Владимирович продал липецкую квартиру, не в силах жить там, где был совершён супругой страшный грех. Он с сыном переехал в область.


Чтобы избежать проникновения солнечных лучей в комнату второго корпуса московского студенческого общежития, окна были занавешены, светильник тускло освещал пространство и предметы. В стеклянной банке с помощью кипятильника грелась вода. За столом расположился Денис Князев. Под густыми бровями, в гордых разноцветных глазах, радужка одного из которых каряя, а другая – зелёная, поселилась вселенская тоска по придуманному Богу. Чуть с синевой губы сосредоточенно сжимались. Облокотившись о стол, Денис держал книгу Жан-Поля Сартра «Тошнота». Читая строчку за строчкой, он восхищался героем этого романа, ему нравились его размышления об отвратном и ненужном существовании.

В институт Денис поступил, чтобы быть ближе к тем, кого искушают соблазны, наблюдать, как люди пробивают дальнейший путь для удовлетворения потребностей. Он выбрал факультет «Книгоиздания и редактирования».

В комнату вошёл высокий человек:

– Я не ошибся, комната 201? Здесь живёт Волков Егор? – раздался басистый голос.

– Да, – отчуждённо ответил Денис.

– Ты не знаешь, где он сейчас? – приставал с расспросами человек.

– Да чёрт его знает, где-то носится по общаге, может, в 214-й? – Денис желал по-быстрому избавиться от непрошеного гостя.

Человек вышел за дверь.

Князев встал из-за стола навести кофе. В эту минуту комната представилась ему склепом, куда его посадили гнить. Он ощутил больное блаженство от разыгравшегося воображения. Какое-то безмолвное отвращение к людям с недавних пор терзает его душу, и слово «человек» уже не звучит гордо. Обернув банку полотенцем, руки налили в кружку кипяток, мозг отчаянно искал ответ на вопрос: «Что хуже: самоубийство или жить не как все? Если кинуться в воду, то совершённым действием я никому не помешаю, данный поступок – удел слабых. Быть выше человека, создать дивное гармоничное с природой царство, вот моя суть! С нечеловеческой сущностью я освобожусь от ничтожных пороков жалких людей».

В раздумьях он вышел в коридор, инстинктивно направившись к туалету.

– Дэн! – окликнул его мужской голос.

Денис оглянулся. У окна на корточках курил Егор Волков. Он напоминал этакого домовёнка из-за волос, постоянно стоящих дыбом.

Егор попросил дать взаймы десять тысяч рублей4, Князев достал из кармана деньги и протянул ему.

Из девичьей комнаты выглянула Оксана, её каштановые взлохмаченные кудри с рыжеватым отблеском особенно очаровывали Дениса. Они притягивали его необъяснимым волшебством. Девушка улыбнулась парням ведьминым оскалом. Князев не мог избавиться от любви к этой девушке, называя её ласково Ведьмочкой. При виде Оксаны он испытывал слабость, смешанную с душевной мукой. Всё тщетно, он никогда не станет другим, а она не будет жить, как он.