Заплаканная Виктория сбивчиво рассказала милиционеру о суициде отца. Он осмотрел место смерти, мертвеца и балкон, после чего тело увезли в морг.

Семья собралась в комнате Виктории. Дети не могли понять, почему отец вот так просто взял и выпрыгнул с пятого этажа.

– Допился совсем, – сквозь зубы процедил Алёша.

– Где теперь деньги на похороны взять?! – всплеснула руками Мария Анатольевна.

– Разве тебе Игорь не отдал сбережения?! А то он мне перед отъездом шепнул просить их у тебя, если появится дельная нужда, – нахмурился Алексей.

– Я хотела сохранить деньги для Игорёчка, но вот теперь-то придётся на похороны. Да там сумма мизерна, – в глазах матери стояли слёзы.

Потрясённая смертью отца Виктория выдавила:

– Мам, я у Ильи возьму взаймы.

От переживания дочь захватил кашель. Алёша принёс сестре стакан с водой.

– Пусть Илюха приезжает, но пока ты не родишь, я тебя никуда не пущу! – Мария Анатольевна строго посмотрела на дочь. – Хватит с меня расставаний и потерь.

И всё-таки, каким они видели отца? Что он рассказывал им о своей жизни до встречи с Марией Анатольевной? В последние годы Максим Павлович пил, и потому его перестали принимать за человека. А ведь он по неграмотности своей считал себя из рода Александра Даниловича Меншикова, услышав об однофамильце по радио. В советское время верил, что вернётся к великосветским корням, когда придёт новая власть и сгонит «красных» с трона, однако получилось, что коммунисты быстро перевоплотились в демократов. Не настали счастливые времена, и депрессия охватила отца. Водка стала единственным спасением.

Максим Павлович часто наедине с собой вспоминал мать Анну Григорьевну. С пожелтевшего чёрно-белого снимка на него смотрела стройная, красивая с гордым взглядом женщина в светлом платье и убранными в пучок тёмными волосами. На протяжении всей жизни она хранила верность мужу.

Его отца, Павла Александровича арестовали в начале июня 37-го. Наркомом внутренних дел тогда был Николай Ежов, усердно чистивший страну от врагов советской власти и верящий в правильность своего дела.

В то время Павел Александрович, работая на автосборочном заводе в Москве, снимал над выходом из проходной портрет Сталина, чтобы обрамить в новую раму с резным орнаментом в виде зигзагов. Он увлекался резьбой по дереву, и потому заранее к 20-летию Красного Октября смастерил узор. Но вождь народов выскользнул из рук. Очевидцы приняли произошедшее за политическую диверсию и, негативно приукрасив ситуацию, доложили начальству. По воле Бога жена Анна Григорьевна избежала ареста. Она осталась одна с новорождённым сыном в московской коммуналке. Соседи, особенно те, кто обзавёлся большим семейством, боялись с ней заговорить и косили неприятные взгляды в общей кухне. Они шептали за её спиной мерзости, держа в мыслях заполучить себе несколько лишних квадратных метров. Комнату Меншиковых обыскали органы НКВД. На следующий день её опечатали. Женщину с ребёнком приютила свекровь.

Анна четыре дня разыскивала мужа по московским тюрьмам. В длинной очереди из родственников арестованных, она познакомилась с бабулей, у которой чекисты забрали сына, а потом внука. Всё повидавшая старая женщина посоветовала Анне бежать из столицы, чтобы спастись от возможного ареста. Недолго думая, Анна Григорьевна с грудным ребёнком уехала из Москвы. Свекровь с больными ногами время от времени продолжала искать сына.

Жена арестованного мужа с сынишкой поселились в Саратове у двоюродной сестры Анны. В чужой сторонушке Меншикова устроилась работать официанткой в кафе. В тот день свекровь сообщила ей в письме, что отец Максимки приговорён к десяти годам лагерей за контрреволюционную деятельность.