Трик моргнул пару раз.

– Ты только что одолела кошмар Пустыни Шепота банкой с молотым чили?

Мия кивнула.

– Обидно. Он действительно вкусный, а я украла лишь одну банку.

На минуту в пустыне воцарилась звенящая, недоверчивая тишина, наполненная фальшивой песней изматывающих ветров. А затем юноша разразился хохотом, и его грязное лицо озарилось белоснежной, как кость, улыбкой, и на щеках появились ямочки. Вытерев глаза, он смахнул капли темной крови с ятагана и ушел за Цветочком. Мия повернулась к своему украденному жеребцу, поднимающемуся с песка; его шея и передние ноги были залиты кровью. Девушка, пытаясь угомонить коня, обратилась к нему успокаивающим тоном, несмотря на то, что у нее в горле пересохло от пыли.

– Ты цел, мальчик?

Мия медленно подошла к нему с вытянутой рукой. Животное пережило огромное потрясение, но через пару перемен отдыха в их наблюдательном пункте он поправится и, если повезет, проявит к ней большее расположение – теперь, когда она спасла ему жизнь. Мия уверенно погладила его по бокам, потянулась к седельным мешочкам за…

– Дерьмо!

Девушка взвизгнула: жеребец так сильно укусил ее за руку, что остались кровавые отметины. Конь откинул голову, и его ржание до боли напомнило хихиканье[37]. Взмахнув гривой, он ковыляющей трусцой поскакал по направлению к Последней Надежде, оставляя за собой кровавые отпечатки копыт.

– Стой! – закричала Мия. – Стой!

– Ты действительно ему не нравишься, – заметил Трик.

– Благодарю, дон Трик. Когда закончишь петь свою Оду Очевидности, возможно, ты окажешь мне честь и догонишь коня, свалившего со всеми моими гребаными вещами?!

Юноша ухмыльнулся, запрыгнул на Цветочка и помчался в погоню. Мия прижала к себе раненую руку, прислушиваясь к слабому, принесенному ветром, смеху кота, который не был котом.

Сплюнула в песок, глядя на отдаляющегося жеребца, и прошипела:

– Ублюдок…

Трик вернулся спустя полчаса, ведя за собой прихрамывающего Ублюдка. Воссоединившись, они с Мией побрели по пустыне к небольшой скале, которая должна была послужить им наблюдательным пунктом. Они постоянно следили, не шевелится ли что-то под песком; двеймерец принюхивался, как ищейка, но никто больше не поднимал свои щупальца (или другие отростки), чтобы стать преградой на их пути.

Ублюдку и Цветочку разрешили пожевать небольшие островки травы, окружавщие скалу, – конь Трика с радостью взялся за дело, а вот Ублюдок просто смерил Мию уничижительным взглядом животного, привыкшего есть свежий овес в каждый прием пищи. Он дважды пытался укусить девушку, пока та его привязывала, из-за чего Мия выбрала новую тактику и демонстративно погладила Цветочка (хотя он ей тоже не особо нравился), а также скормила ему пару сахарных кусков из седельных мешков. Единственным лакомством для украденного жеребца стал самый грубый жест, который Мия могла изобразить[38].

– Почему ты назвал своего коня Цветочком? – спросила девушка, когда они с Триком готовились к подъему.

– А что не так?

– Ну, большинство мужчин дают своим коням более… мужественные прозвища, вот и все.

– Легенда, Принц и все такое прочее.

– Однажды я встретила коня, которого звали Громобоем, – она подняла руку. – Клянусь светом.

– Мне это кажется глупым, – юноша шмыгнул. – Выдавать подобные сведения за просто так.

– В смысле?

– Ну, если называешь коня Легендой, ты даешь людям знать, что считаешь себя неким сказочным героем. Если называешь Громобоем… Дочери, с тем же успехом можно повесить себе на шею табличку «У меня горошинка вместо члена».

Мия улыбнулась.

– Поверю тебе на слово.

– То же самое с парнями, которые называют свой меч Душегубом или Череполомом и так далее, – Трик собрал дреды в неряшливый пучок на голове. – Все они просто придурки.