– Тогда, может быть, ты очень устал и отдыхаешь?

– Нет, я же сегодня не работал. Отойди, из-за тебя ничего не видно.

– Значит, может быть, тебя Кристина утомила?

– Да нет, вон она спокойно сама играет. А в чем дело?

– Раз у тебя нет необходимости лежать, тогда встань, пожалуйста, и сделай наконец дверь.

– Какую дверь?

– В шкафу. Которая отваливается уже четыре месяца, если я не ошибаюсь.

– Ничего с ней не случится, раз еще не отвалилась.

– То есть, ты отремонтируешь ее, когда она сломается окончательно?

– Когда отремонтирую, тогда отремонтирую.

– Когда?

– Да что ты привязалась! Сказал, сделаю. Не мешай футбол досмотреть.

– У тебя постоянно то футбол, то кино, то важный звонок другу. Все что угодно, только не насущные мелочи.

– Сама же сказала, что мелочи. Значит, могут подождать.

– Сколько, черт возьми?! Я и не требовала их с тебя сиюминутно. Но всему же есть предел!

– Так, отстань, я сказал.

– Или ты немедленно встаешь и делаешь, или встаю я и ухожу.

– Еще ультиматумов мне тут не хватало. Черт, гол из-за тебя пропустил!

– Я серьезно. Мое терпение закончилось. Делай выбор прямо сейчас.

– Да уходи! Тоже мне, напугала. Кто тебя держит-то!

– Я тебя услышала.

Евгению душили эмоции и слезы, но свое последнее слово она действительно сказала. Ни терпения, ни понимания, ни надежд на будущее больше не осталось. А если так, то для чего продлевать агонию умерших чувств? Девушка достала из шкафа большую сумку и принялась собирать в нее свои и дочкины вещи.

Некоторое время в комнате стояла тишина, нарушаемая лишь возгласами комментатора футбольного матча. Очевидно, Аркадий совершенно не воспринял слова жены всерьез. Но когда Женя в уличной одежде вошла в комнату и взяла на руки Кристину, он вскочил с кровати и с недоумением уставился на девушку.

– Ты это куда? – запоздало поинтересовался он.

– Тебя это уже не касается. Ты-то остаешься здесь, среди отломанных дверей и плинтусов.

– Что значит, не касается? У тебя, между прочим, мой ребенок, а я не разрешал его никуда забирать!

Евгения подошла ближе к мужу и с вызовом посмотрела ему в глаза.

– И что, если я оставлю ее здесь, ты будешь с ней заниматься и ухаживать за ней? На, давай!

Она протянула дочку Аркадию. Конечно же, она ни за что не оставила бы ему ребенка. Просто хотела доказать ему его несостоятельность и в этом вопросе. Тот инстинктивно сделал шаг назад. Торжествующе усмехнувшись, Евгения прошла в коридор и в свободную руку взяла сумку с вещами. Аркадий выскочил за ней.

– Я не понял. Ты серьезно?

– Абсолютно.

– Так куда ты пойдешь на ночь глядя? У тебя даже своего жилья нет! Я должен знать, куда ты тащишь нашего ребенка.

– К родителям. Не переживай, примут.

– То есть, ты вот так спокойно все бросишь и разрушишь семью?

– А ты не видишь, что разрушать уже нечего? Что все уже давно разрушено нищетой и бездельем, сломанными шкафами и разбитыми плитками? А если точнее – твоим отношением к нам.

– Я отношусь к вам нормально. А вот ты свое отношение показала во всей красе. Для тебя шкаф, оказывается, важнее семьи!

– Не шкаф, Аркадий. И если ты этого не понимаешь, то свои мозги я тебе не вставлю.

– Ага, раз я сразу не повелся на твои капризы, значит, нужно угрожать мне разрывом. Только имей в виду, ты так ничего не добьешься!

– Я и так от тебя ничего не добьюсь. Поэтому лучшее, что я могу сделать – это начать чего-то добиваться без тебя. Всего хорошего!

Евгения прошла мимо не сопротивлявшегося Аркадия и захлопнула за собой входную дверь. Уже на улице она присела на дворовую скамейку, посадила рядом дочь и достала мобильный телефон, чтобы позвонить родителям.