Закончилось все это отвратительно. Я позволила вырваться наружу всей той ярости, которая накопилась у меня внутри после целого года ссор и грызни, и заехала ему кулаком в нос. Похоже, у меня это вышло очень даже неплохо, поскольку у Иэна оказалась сломана носовая перегородка, а у меня еще неделю болела рука. Притом что до этого я в жизни даже и мухи пальцем не тронула.

Этот эпизод наделал немало шума, и, в попытках спасти ситуацию, начальство приняло мудрое решение, что мы ни при каких обстоятельствах не должны больше работать вместе. Каждому из нас доверили руководство собственной командой, и с этого момента наша война продолжилась уже на профессиональном поприще. И действительно, каждая из наших групп добивалась невероятных результатов, стараясь превзойти другую еще и потому, что на кону стояло звание «лучшей команды».

На сегодняшний день никто из нас так и не сумел повести в счете, и мы застряли в ситуации вечной ничьей.

– Ну так как ты считаешь, у вас получится не поубивать друг друга, если вам придется провести вместе несколько встреч? – возвращает меня к реальности голос Колина.

– Прошло уже пять лет, мы можем во всяком случае попытаться вести себя как цивилизованные люди, – отвечаю я, удивляясь себе самой.

Колин приятно поражен: дипломатическая жилка никогда не входила в число моих главных достоинств. Я вижу, как на его лице снова расцветает улыбка. Что ж, хоть кому-то здесь хочется улыбаться.

– Ты меня очень обрадовала. Правда, Дженни, ты даже не представляешь…

Вообще-то очень даже представляю: я знаю, как много значит для него иметь возможность рассчитывать на надежных, готовых прийти на помощь людей. Признаюсь, за последние пять лет в этих стенах не слишком-то часто одерживало верх здравомыслие. Может, хоть раз и я могу попытаться сделать для него что-нибудь, ведь со своей стороны он меня всегда защищал, а после того печально знаменитого случая именно он спас меня от увольнения.

По сути, это же я позволила себе рукоприкладство, а значит, чисто формально я и была неправа в глазах других. Однако Колину было очень хорошо известно, что если я и отреагировала таким образом, то это потому, что кое-кто другой перешел все возможные границы.

– Хочешь, чтобы я сам поговорил с Иэном? – спрашивает меня шеф.

Но мне уже тридцать три года, и я могу обойтись без няньки. Конечно, это было бы замечательно, но увы – каждый должен заниматься тем, за что он несет ответственность.

– Нет, спасибо. С Иэном поговорю я. Я должна это сделать, и я сделаю.

Колин кладет руку мне на плечо:

– Что ж, удачи.

Что-то подсказывает мне, что она мне действительно очень понадобится.

Предложение не казалось мне столь уж безумным, когда я высказывала его Колину, но, когда я затем вернулась в свой в кабинет, оно показалось мне совершенно неисполнимым. И поэтому весь остаток дня я так и просидела на месте, будто приклеенная.

Это проявление трусости, я знаю… И на меня совсем непохоже. Одной мысли о моей слабости оказалось достаточно, чтобы вырвать меня наконец из оцепенения и подтолкнуть к действию.

Офис почти совсем опустел, а за окном уже непроглядная темень. Время ужина давно прошло. Слава богу, завтра суббота, а это значит, что те, кто могут, стараются уйти пораньше – кто-то уезжает на выходные за город, а кто-то спешит на свидание.

Джордж, мой помощник, просовывает голову в дверь моего кабинета.

– Ты еще здесь? – спрашивает он, как будто не знает, что я на месте.

– Как видишь…

На мгновение он всматривается мне в глаза, и во взгляде его читается сочувствие.

– Ни пуха ни пера, – желает он. И я знаю, что он имеет в виду. Вполне вероятно, это знает весь офис.