– Настолько не терпится, что и до завтра дождаться не смог? – Хриплый голос в полной тишине комнаты, и у меня весь загривок моментально дыбом, и не только он, будто она эти слова выдохнула в мой затылок, дразня почти касанием.

Прихватив единственный корявый стул, обошел бадью и поставил его так, чтобы сесть к ней лицом, и закинул ноги на край купальни, пялясь прямо и бесстыдно. Поерзал и, не скрываясь, поправил несгибаемого придурка в штанах.

Вода была неподвижна и совершенно прозрачна, мыло нетронутым лежало на широкой ручке деревянной кадушки с ее стороны. Облапал глазами, начиная с груди, формой немного напоминающей каплю с усеченным основанием, нарочно игнорируя ее лицо. Темно-розовые соски, не крошечные вершинки, а сочные, крупные, такие, что начинает чесаться нёбо от желания втянуть их в рот целиком, глубоко, уже на языке ощущая то, как они съеживаются и твердеют, прямо как сейчас под моим нахальным взором. На краях ареол появились крошечные пупырышки, как оправа из мелких самоцветов, окольцевавшая два главных драгоценных камня, и множились дальше по ее коже, но дразнящие мурашки стремительно метнулись и по моей, поднимая каждый волосок и догоняя кровь, что неостановимо мчалась к паху, словно ей там еще было куда деваться.

– Не ты здесь решаешь хоть что-то, Летэ. – Я даже и не пытался скрыть огрубение моего голоса от все растущего возбуждения и только следовал глазами ниже по ее телу, к подтянутому, даже поджарому от постоянных тренировок животу, такому почти совсем не женскому, добрался до развилки бедер и нагло уткнулся в нее взглядом, не стесняясь представлять, как бесцеремонно, с нажимом раздвигаю женские колени, открывая ее лишенное волос лоно, чтобы смотреть, трогать, вылизать, трахнуть. Не прячась, снова поменял положение на стуле, бесстыдно выставив напоказ свой каменный стояк, и только после этого установил прямой визуальный контакт. – Я решил уделить тебе время сейчас, другого не будет, так что у тебя ровно пять минут на то, чтобы заинтересовать меня остаться. Говори, зачем явилась, или же выбирайся из воды и нагнись над ванной. Второй способ уж точно привлечет мое внимание, что совсем не гарантировано при твоем рассказе.

Летэ, не шевельнувшая с момента моего появления даже пальцем, чтобы прикрыться, медленно опустилась под воду с головой, так же неторопливо вынырнула, одной рукой немного неуклюже намылила голову. С волос закапало, постепенно превращая идеально прозрачную воду в дымку цвета разбавленного молока, раздражая и возбуждая меня тем сильнее, чем более смутными становились очертания изгибов сквозь эту пелену. Пальцы скрючились сами собой от сдерживаемой потребности выдернуть ее из этого бледного марева, поставить прямо перед камином и снова жрать глазами, буквально обгладывать, пока вообще ничего и никому не останется от этой дряни. Да, фон из яркого пламени, лучше адского. Самое то, чтобы насмотреться на нее.

Опять погрузившись, Летэ смыла пену и, схватившись только левой рукой за край бадьи, поднялась наконец и вышагнула на пол, заставив меня сжать зубы до хруста, чтобы не броситься вперед, не опрокинуть там, где стоит, и не засадить ей по полной, закинув ноги на свои плечи. Хотя нет, ни хрена я не хочу смотреть в ее сучье лицо, трахая, так что только на четвереньках, как животное, коим и являюсь. Но в следующую секунду она повернулась ко мне спиной, наклоняясь за полотенцем, а вот моя удушливая похоть улетучилась, как и не было. Правая сторона ее спины, от плеч до поясницы и ниже, по ягодице и до уровня колена по бедру – сплошной черно-синий кровоподтек!