– Хорош-ша,– прошипел он, хитро прищурив за– плывший от беспрерывных пьянок глаз.

Служанка неуклюже поклонилась и шагнула в сторону: сегодня трактир полон посетителей, а одна из ее товарок слегла с оспой, и работы было невпроворот. Господа раскатисто захохотали непонятно чему, за– стучали кружками.

– Эй, хозяин! – после паузы крикнул один из господ.

Трактирщик поспешно направился к столу. Обычно он предоставлял обслуживание клиентов служанкам, через них же выслушивал претензии: он мог позволить себе подобное барство, потому что его трактир, единственный в поселке, никогда не пустовал. Более того, все паломники к Серому Оракулу неизменно останавливались здесь. Дальше шли леса, за ними – перевал, и там, на поросшем можжевельником скалистом склоне горы,– храм Серого Оракула, знающего ответы на все вопросы. Трактирщик жил на белом свете пятьдесят девять лет, но не мог взять в толк, почему люди так любопытны. Лично он предпочитал не задаваться вопросами, резонно предполагая, что если уж ему суждено что-то узнать, то в свое время и без помощи провидцев. Тем более что цена за такое прежде– временное знание была, по его убеждению, слишком высока.

И тем не менее все те без малого сорок лет, что он держал трактир, не переводились дураки, жаждущие знать больше, чем им положено. Однако очень немногие из них, возвращаясь, заворачивали в трактир, – а те, кто делали это, редко казались осчастливленными. Наметанный глаз трактирщика легко различал тех, кто только едет к Оракулу, и тех, кто возвращается от него. Последние были мрачны, молчаливы и редко улыбались. Эта щедрая, хоть и немного буйная компания, снявшая целый этаж и до утра веселившаяся со служанками, очевидно, держала путь в храм, а не из храма. Они были невероятными транжирами и, судя по платью, дворянами, возможно, даже придворными – слишком уж яркой и безвкусно пышной была их одежда, изобилующая кружевами и драгоценностями,– а стало быть, очень важными господами. Трактирщик источал мед и елей, чуть не вылезая из кожи в отчаянной попытке быть как можно любезнее.

– Как звать? – требовательно спросил один из гостей – мощный гигант с мышцами, распиравшими шелковую сорочку,– сотрясая громоподобным голосом потолочные балки и привлекая внимание посетителей.

– Винсом кличут, сударь.

– Слушай, Винс,– повелительно начал господин,– девки у тебя тут хороши, спору нет.

– Премного благодарен,– согнулся в поклоне трактирщик.– Желаете?..

– Молчи, сволочь, когда господа не спрашивают. Так вот, вчера у тебя еще одна была, а вечером я ее уже не видел, и сегодня тоже. А девка ладная, и мы с друзьями ее бы… ну, понимаешь,– многозначительно добавил он и, ухмыльнувшись, лихо расправил усы. Его спутники, вполне способные вдвоем влезть в штаны великана, не испытывая при этом ни малейшего физического неудобства, попытались повторить заправский жест, но, поскольку один из них имел лишь жиденькое подобие роскошных усищ своего товарища, а второй и вовсе брился начисто, жест получился довольно жалким.

Винс, тактично игнорируя тщетные потуги господ, вежливо наморщил лоб.

– О ком милорд изволит говорить? – недоуменно спросил он.– Все мои девки тут… кроме одной, но ее и вчера не было.

– Ну, высокая такая, тонкая, волосы темные, рожа красивая, но уж больно наглая, словно госпожа какая,– со значением сказал гигант, и трактирщик хлопнул себя ладонью по лбу – описание было исчерпывающим, потому что такую «красивую, но больно наглую рожу» в их поселке имела лишь одна женщина.

– Так это ж Клирис! – сказал он.– Да только она не моя девка.

– Ну! Не твоя! А чего ж вчера тут околачивалась?