Эльфийка наглым образом выпихнула Кири из кабинета и, озадаченная девушка отправилась к своему будущему мужу для знакомства, благо, что нянюшкина настойка еще не успела, как следует выветриться, и придавала девушки решимости.

Выйдя в приусадебный дворик, где эльфы привязали своих коней, Кири увидела своего ненаглядного эльфа. Он стоял рядом с одним из гордых, искрящихся от белизны скакунов и, разглаживая его гриву, шептал ему что-то на ухо. Конь, словно понимал все, о чем говорит ему хозяин, подергивал ухом и возмущенно фыркал ноздрями.

Завидив издали рыжее, похожее на тыкву недоразумение, что со всех ног бежала к нему, Мэлинар похлопал Шторма по крупу и пожаловался:

– А вот и моя суженная идет. Ерехон бы ее побрал! Я знаю, что ты, как и все остальные был не в восторге от Сеофеи, но эта человечка не в какие ворота не вписывается со своими крестьянскими замашками.

Шторм заржал и закивал головой.

Как только Кирилла достигла своей цели, она, не успев отдышаться, поклонилась эльфийским лошадям и сделала это с глубоким уважение, чем вызвала удивление на лице Мэлинара и всех эльфийсих скокунов. Заметив непонимающий взгляд жениха, девушка тут же объяснилась:

– Я слышала, что эльфийские кони очень умные и не терпят того, кто не считается с ними и держит их за простых животных, совсем, как и драконы. – Улыбнулась Кири и разогнувшись с блеском в глазах стала разглядывать лошадей, чьи восемь пар удивленных глаз уставились на рыжеволосую девушку. – Они такие высокие? Выше, чем у моего отца, а у него самые высокие во всем Энтарионе… И они все такие беленькие… Как только эльфы их различают? – Медленно и с небывалым восторгом спросила она, разглядывая, нет ли у них каких-либо отличительных знаков.

Мэлинар больше, чем свою возлюбленную Сеофею, любил еще и лошадей, а также разговоры о них самих, поэтому не мог оставаться равнодушным, когда девушка завела речь о них.

– Все очень просто! – Решил сумничать Мэлинар. – У каждого скакуна с его наездником образуется что-то типа ментальной связи, и уже эльф ни с кем не спутает своего жеребца.

– Только жеребца? А что на счет кобылиц? У меня есть любимая молодая кобылица Звездочка, но отец запрещает мне кататься на ней, да и вообще на лошадях, потому как боится, что его единственное дитя может разбиться или свернуть шею, свалившись с нее. – Вздохнула Кири и протянула руку, чтобы погладить Шторма по носу.

– Не нужно этого делать, Шторм не любит, когда к нему лезут незнакомцы, особенно люди. Он может взбрык… – Успел вымолвить Мэлинар, пытаясь остановить от глупого шага девчонку и, на полуслове замер от неожиданности.

Шторм сразу с опаской отстранил свою морду, но потом осторожно обнюхал ладонь Кириллы и, пройдясь по ней губами, позволил ей себя погладить. Он даже подставил свою шею для почесывания и довольно фыркал, когда девушка охотно подчинилась его желаниям. Кири, хохоча от того, что его грива щекотала ее лицо, прислонилась к его шее и обняла Шторма.

– Хи-хик! Какой ты хорошенький и мягонький, Штормик! – Лаково сюсюкалась она с жеребцом, который с таким же восторгом принимал ее ласки.

– Ну все, хватит! Он все-таки боевой конь, а не садовый пони… И не называй его Штормиком, его имя – Шторм и точка! – Приревновав своего верного четвероногого друга, прорычал Мэлинар, а после, сощурив злобно глаза, проговорил шепотом коню. – Ах ты ж предатель! Я думал хоть ты за меня!

Шторм вывернул губы так, чтобы обнажились все зубы и закивал головой, как бы насмехаясь над своим хозяином. Остальные жеребцы не обращая никакого внимания на Шторма и его компанию мирно жевали овес и отгоняли мух своими длинными хвостами.