Во дворе было безлюдно, шумели под ветром потемневшие мокрые клены, накрапывал дождь. Марина вдохнула прохладный воздух с запахом влажной земли, надела капюшон, запахнула куртку и быстрым шагом пересекла ставший унылым двор. Вот и первый подъезд, код всего на одну цифру отличается – внутри светло и тепло.

В квартире Галины Леонидовны везде были развешаны памятные записки: на входной двери «Если кружится голова – не выходи», на зеркале – гимнастика, над телефоном – нужные номера, на кухне – список таблеток с отметками о приеме. Но с головой у старушки стало заметно лучше, сегодня она ничего не путала, не повторялась в разговоре.

Выглядела Галина Леонидовна гораздо моложе своих лет: серые глаза – ясные, волосы – аккуратно подстрижены, как будто крашены под седину, фигура – подтянутая. Уже второй год она соблюдала строжайшую вегетарианскую диету, к тому же призывала и всех знакомых. Исключение составляла Пуська – изумительной красоты русская голубая кошка. Ей кроме сухих кормов частенько перепадала вареная рыбка. Пуська была полноправным членом семьи и могла гулять, где вздумается, кроме накрытого стола. Но она упорно боролась за свои права и всегда садилась на свободное место, а передние лапки ставила на самый краешек столешницы. Это называлось «сидеть, как прилежная ученица», и выглядело уморительно. Однажды Марина была свидетелем разговора Галины Леонидовны с дочерью. Ольга возмущалась, что кошке позволяется сидеть на письменном столе и спать на хозяйской подушке.

–Мама, отучай ее везде лазить! У кошек бывают глисты!

–Моя Пусенька чистая, по помойкам не бегает. Глисты у нее могут быть только от нас, людей, – категорично парировала Галина Леонидовна. Прекрасно знающая, кто в доме хозяйка, Пуська продолжала при этом сидеть на столе, нагло поглядывая на Ольгу своими оранжевыми глазами. Девочек Белых кошка обожала, впрочем, как и они ее. Посидев немного «прилежной ученицей», она перебралась на колени к Марине и, получая свою порцию ласки, громко мурлыкала.

Марина и Маша в детстве страстно мечтали о кошке или собаке. Но родители не соглашались на собаку: мама – из-за хлопот с выгулом и проблем с поездками, а папа принципиально считал, что собаке не место в квартире в роли игрушки: она должна быть или сторожевая или охотничья. На кошку их, пожалуй, можно было бы уговорить, но тут против выступала бабушка. Она опасалась за жизнь любимой канарейки Сьюзи. Это хрупкое существо, подаренное Алле Михайловне коллегами по работе на день рождения, неожиданно стало ей очень близким и дорогим. Канарейка жила в клетке с открытой дверцей, любимое место у нее было на плече хозяйки. Она, похоже, возомнила себя человеком. За обеденным столом Сьюзи полагалась тарелочка, а угощение она клевала только с вилки. Если об этом забывали, крошечная птичка устраивала форменный скандал.

Галина Леонидовна, как обычно, была одета совсем не по-домашнему. Она терпеть не могла халаты, и сейчас была в брючном костюме с бирюзовым блузоном, на ногах – туфли, хотя и на низких каблуках. Она безуспешно пыталась напоить гостью чаем с вареньем и жаловалась, что не с кем поехать на дачу: у дочки отпуск уже прошел.

–А там – огурцы, зелень, цветы. Марина, может, вы с Машей съездите со мной на недельку отдохнуть? Я ведь себя сама обслуживаю, но ехать боюсь, вдруг упаду по дороге.

Марина хорошо помнила, какое гнетущее впечатление произвела на всех окрестных пенсионерок внезапная смерть ее бабушки. Семь лет назад у Аллы Михайловны случился инсульт прямо на улице, она упала на ступеньках булочной, ударилась затылком и умерла от кровоизлияния в мозг. «Шестьдесят один – совсем молодая», – твердили старушки и шевелили губами, подсчитывая, на сколько они старше. Сейчас Галина Леонидовна была старше бабушки на шесть лет.