– Сколько угодно, только в нерабочее время! После семнадцати ноль-нолья налью, если пожелаешь! – без тени иронии сказал куратор, и мы пошли знакомиться.

Остановившись посреди офиса, Пётр Константинович громко хлопнул в ладоши, и все сотрудники, лениво выползая из-за своих столов, выстроились в одну шеренгу, как на плацу в армии. А мы, словно принимающие парад генералы, начали обход.

– Начальник твоего предвыборного штаба, – куратор начал представлять специалистов, отвечающих за счастливый билет на предвыборный поезд в мою новую великолепную жизнь, – Хрусь Иван Иванович.

Сухопарый жилистый старичок в строгом костюме-тройке слегка поклонился, чем-то хрустнул и пожал мне руку.

– Координирует работу штаба, – продолжал Пётр Константинович, подталкивая меня дальше к невысокой полненькой женщине того же возраста. – Бухгалтер, Ивонна Андреевна Хрусь.

Женщина осторожно протянула мне руку, и её я тоже пожал. Мы двинулись дальше.

– Леночка Хрусь! – по-доброму улыбаясь, представил координатор миловидную девушку в строгом офисном костюме и с таким же приятным лицом. – Координатор по работе со средствами массовой информации, рекламными агентствами и спонсорами.

Я вопросительно взглянул на куратора.

– Да, у нас тут семейный подряд! – предвидя мою догадку, ухмыльнулся он. – Но на качество работы это не влияет, а наоборот!

Мы двинулись дальше вдоль строя сотрудников по направлению к молодой девушке, одетой, как обычная проститутка в квартале красных фонарей в Амстердаме. Она выделялась из всех ярким вызывающим макияжем и жевательной резинкой, которую активно месила выправленными брекетами слегка пожелтевшими от курения зубами.

– Мария… – начал было куратор.

– Хрусь? – непроизвольно вырвалось у меня.

– Нет! – рассмеялся Косяковский. – Мария Петрова! У нас она координирует распространителей агитации, а также занимается мониторингом и анализом конкуренции. Другими словами, Машуля у нас на переднем флаге фронта и большую часть времени проводит на городских улицах.

«Неудивительно», – подумал я, посмотрев на сотрудницу, и шёпотом переспросил куратора:

– А чем она занимается с распространителями?

И тут же задумался: «И что они потом распространяют?»

– Общественной работой! – сквозь зубы шепнул куратор, улыбнулся и тут же поспешил представить мне трёх оставшихся руководителей агитационных бригад и водителя Пашку.

Самую активную из них – бодрую старушку, звали Майя Джабраиловна Пукевич. Сегодня она, видимо специально для встречи со мной, нарядилась в новенький спортивный костюм «Умбро». За спиной у старушки висел набитый чем-то туристический рюкзак, а в руках находились лыжные палки, приспособленные для скандинавской ходьбы. Майя Джабраиловна улыбнулась мне во весь рот, из которого тут же попыталась сбежать вставная челюсть, и немедленно продемонстрировала свою образованность, щёлкнув каблуками и громко выкрикнув: «Ave, Caesar, morituri te salutant!» Я тогда не знал перевод этой фразы с латыни, но мне показалось, что старуха рвалась в бой, где собиралась за меня умереть. Я аккуратно пожал ей руку, и ей, как мне показалось, понравилось, потому что она удовлетворённо хрюкнула и улыбнулась мне всем сморщенным, как сухофрукт, лицом. В нашем штабе она отвечала за агитацию пенсионеров. Стоящий рядом с ней мужик в потёртом клетчатом пиджаке и с желтеющим синяком под глазом, от которого сильно воняло тройным одеколоном, был представлен как Андрей Хабонович Клюев. Он занимался с алкашами и маргиналами нашего участка, а студент Илюша Мачатин подстрекал к правильному голосованию однокурсников и прочую молодёжь.