У нас на работе была ну очень хорошая девочка Алевтина, про которую язык не поворачивается сказать ни одного плохого слова. Я, тогда еще начинающий журналист, пришла в редакцию практически сразу после окончания университета. У меня уже был маленький ребенок, и очень тяжелые ранние подъемы, когда с трудом разлипаются глаза, а без чашки крепкого черного кофе с тобой в принципе нежелательно никому говорить. Я помню, как мы обычно вваливались в офис всей сонной толпой, пока за окном еще была кромешная тьма, и одновременно варили себе кофе, словно это был какой-то отлаженный коллективный ритуал.

И только Алевтина умудрялась утром улыбаться всем и каждому действительно мило и искренне, более того, она сияла идеальными черными стрелками на глазах, которые мне не удавались даже в состоянии полной боеготовности, не говоря уже про утренние часы, когда карандаш в твоей руке не бывает тверд. Алевтина всегда приходила на полчаса раньше всех, чтобы вскипятить воду, заварить кофе, купить для нашего отдела свежего молока и горячих булочек у перевозной булочной на колесах. Она всегда поливала цветы, хотя эта задача входила в обязанности нашей уборщицы, мыла за всеми чашки, стоило только на секунду отвернуться от монитора. Этакая фея-волшебница, которая делала чужую жизнь проще и беспроблемнее, – любую, кроме своей.

Главное, мужчины ее вроде бы боготворили, восторгаясь ее домашними чизкейками, которые она приносила неизменно по средам. Девушки ее тоже любили. Да вот только чаще всего Алевтине все искренне сочувствовали, нежели завидовали ее правильному образу жизни и чистоте мыслей. Сколько ее все помнили, она всегда была одна, при этом холостяки на ее пироги сбегались с совершенно разных отделов: выбор действительно был. Кто-то из особо сочувствующих девушек хаял капризных мужчин, громко заявляя «зажрались», но на самом деле причина одиночества правильной и хорошей Алевтины была на поверхности.

Алевтину знали все, но какая она на самом деле – не знал никто. Таких, как она, девушек можно сравнить разве что с загнанными в клетку зверьками, только вместо клетки в обществе выдаются определенные поведенческие рамки. Ребенок с самого детства вырабатывает в себе понятие дисциплины, нацеливается на организованность и обучается по всей строгости порядку в доме. Получается, что на самом деле столь хорошие девочки хороши совсем не по собственному желанию, ведь чаще всего это результат авторитарного деспотичного воспитания в семье.

Кажется, что понятие внутреннего комфорта, как и список собственных желаний, у таких людей и вовсе отсутствует – слишком высока для них степень оценки их поведения окружающими и подтверждение их значимости для общества.