Карен Шоу, администратор на ресепшене, как раз собиралась уходить. Она сидела за стойкой, глядя на часы на стене напротив, и как только минутная стрелка переместилась на «ровно», она вскочила со стула, убрала журнал и накинула на плечи кардиган. Интересно, почему Тейлор продержал ее здесь весь вечер. Может, он просто про нее забыл. Или, может, Вера сказала ей оставаться до конца смены.

– У вас найдется минутка?

Она с яростью посмотрела на него.

– После такого дня все, чего я хочу, – это вернуться домой к горячей ванне и большому бокалу вина.

– Вы же почти не вставали! После обеда клиентов не было.

– Да, – ответила она. – Скука смертная.

Она повесила сумку на плечо.

– Слушайте, это не самая интересная работа даже в лучшие времена. Но сегодня мне хотелось просто взвыть.

Он чувствовал, что она была словно наэлектризована.

Эшворт улыбнулся ей своей самой обаятельной улыбкой, которая, как говорила его мама, умаслит кого угодно.

– Вот что. Уделите мне полчаса вашего времени, и я угощу вас этим бокалом вина.

Она поколебалась, потом улыбнулась.

– Тогда лучше небольшим. Я за рулем.

Она провела его наверх, в бар отеля. Кругом было пусто – жутковатое ощущение. Эшворт вспомнил ужастик, который Сара заставила его как-то раз посмотреть по телевизору. Ей нравилось все зловещее. Он представил себе, как из пустого коридора выходит человек с топором. Вот только Дженни Листер убили не топором.

Бар был меньше холла и в другом стиле. Полицейский представил себе мужчин в белых пиджаках и девушек в платьях чарльстон, с повязками на голове и длинными мундштуками. На полках стояли бокалы для коктейлей, а на резной деревянной барной стойке – серебристый шейкер. За стойкой на высоком табурете сидел прыщавый подросток, читавший спортивный раздел «Хроники», и портил атмосферу. Казалось, что весь персонал заставили продолжать работать, как будто убийства у бассейна и не было. Мальчику явно не понравилось, что они его отвлекли.

– Извините, отель закрыт.

Карен улыбнулась.

– Я здесь работаю, а он – коп.

Они сели за столик у окна с видом на сад у реки, она – с бокалом шардоне, он – с апельсиновым соком. Эшворт заметил, что лужайки подстрижены, но кусты, высаженные по периметру, были неухоженными и заросшими. Он вдруг подумал, что они, возможно, выглядят как любовники: женатый мужчина помоложе и энергичная разведенная женщина, оба в поисках веселья, страсти или компании. Наверняка такие люди встречаются в отелях вроде этого. Впервые в жизни он смог почти что понять привлекательность такой интрижки, ее волнение.

– Я не смогу задержаться надолго. Муж будет ждать свой чай, – сказала она, прервав его мысли. И почему он решил, что она в разводе?

– Как давно вы работаете в «Уиллоуз»?

Она состроила гримасу.

– Два года.

– Вам здесь не нравится?

– Я же сказала, тут довольно скучно. Но ни на что другое у меня нет квалификации. Я думала, что проведу жизнь в роли содержанки. Может, нашла бы что-то, что требует раболепства перед начальством.

Она замолчала, но он не стал вмешиваться. Было видно, что ей нравится публика и что она вот-вот продолжит говорить.

И она продолжила:

– Мой муж работает с недвижимостью. Он купил несколько дешевых квартир в Тайнсайде, перед экономическим подъемом, довел их до терпимого состояния и стал сдавать студентам. Но большая часть работы была проделана в кредит. Он всегда думал, что сможет продать их, если станет туго.

Она снова замолчала, и на этот раз Эшворт вставил пару слов, просто чтобы показать, что он слушает:

– Но когда стало туго, никто не захотел покупать…

– Да. Вдруг у всех испарилась наличка. Система пережила шок. Не стало отпусков за границей, новых модных машин. Нам даже пришлось уволить уборщицу.