Впрочем, Соснин интуитивно чувствовал, что интерес к его персоне служит своего рода гарниром для каких-то других блюд. И верно, их преподносили люди постарше. Особенно запомнился случай с Анн Скинер, девицей модельной фигуры, но ртом в куриную гузку. Она взяла на себя роль экскурсовода, обещая отвезти в университетский квартал, к дому Барака Обамы, о котором она знала, кажется, всё, даже летала на Гавайи, где Обама родился, окончил школу, заглянула в павильон «Баскин Роббинс» – там юный Барак продавал мороженое.

Это был, на взгляд Соснина, «добродушный кретинизм американцев», о котором писал Вертинский, назвавший США «страной консервов», – здесь и впрямь, загружая память, консервировали всё подряд, включая рецептуру коктейлей. При этом Дмитрий обратил внимание на особенность американского восприятия: почти нет восторга перед красотой, зато избыток преклонения перед фактом; образно говоря, звёзды на небесах – это всего лишь числа.

Подогрев интерес Дмитрия и назначив день поездки, Анн преподнесла сюрприз: прикатила не одна, а передала Соснина на попечение своего дяди Боба Винтропа, поскольку у неё возникли неотложные дела.

– Боб знает Чикаго лучше всех, – проворковала Анн.

Боб Винтроп, солидный, с пышной шатеновой шевелюрой, по комплекции, как говорят американцы, плюс сайз, производил приятное впечатление мягкой улыбкой.

– Пожалуй, сначала поедем в университетский квартал, – предложил он. – Анн просила показать вам дом Барака и Мишель Обама… Кстати, в своё время я работал в Москве представителем «Вестингауза» и выучил русский.

Соснин пропустил мимо ушей биографические подробности, но обрадовался, что можно перейти на русский, ответил:

– Являясь неофитом, я понятия не имею о Бараке Обама. Кто это?

– Обама? – усмехнулся Винтроп. – Это конгрессмен от штата Массачусетс, афроамериканец, восходящая политическая звезда. Поверьте, вам ещё доведётся хвастать, что вы видели чикагский дом Обамы.

Лёжа на канапешке в вильнюсской берлоге, Дмитрий улыбнулся.

Боб оказался прав: впоследствии Соснину не раз приходилось рассказывать, что он видел в Чикаго скромный двухэтажный кирпичный дом президента США Обамы.

Потом мысли снова перекинулись к памятному разговору с Винтропом. Этот дядя Анн Скинер излагал очень веско, ни одно слово не выскакивало у него просто так, заставляло вслушиваться, запоминать. Боб объяснял:

– Вам повезло, вы попали в Америку в очень интересные годы, когда здесь по-новому звучит симфония бизнеса и государства. В Москве я тоже угодил на период перестройки. О! Это было захватывающее время.

Дмитрий ощущал, что знакомство с Винтропом – вовсе не случайное! – может стать знаковым, и старался произвести на дядюшку Анн Скинер благоприятное впечатление. Пустил в ход козырную карту:

– Я рос в закрытом сибирском атомном городе, а там перемены ощущались по-особенному.

К удивлению Соснина, Винтроп не клюнул на «атомный город», и анализируя ту встречу, Дмитрий пришёл к выводу, что Боб знал о нём всё, а потому вёл разговор в своём ключе, спросив:

– Какие у вас планы? Вы намерены закрепиться в Америке или вернётесь в Россию?

– Трудно сказать, – дипломатично отозвался Соснин, хотя ещё с томских времён страстно мечтал врасти в американскую почву, наивно восхищаясь «саквояжниками», которые мигрировали с севера на юг США. Хотя они были собратьями русских мешочников, но как звучало слово! Саквояжники! И речь шла об Америке!

– Разумный ответ, – похвалил Боб. – Но мне кажется, что в нынешнюю эпоху такому медиаменеджеру, как вы, изучив наш опыт, можно сделать большую карьеру в России.