Когда расходились, Простов обратился к Донцову:

– Ты меня не подкинешь по знакомому маршруту? Устал я от этих разговоров. Нервы!

Ехали молча, каждый думал о своём. Но когда «мерседес» остановился у дома, Пётр Демидович сказал:

– Вот что, Виктор, в моём подъезде когда-то жил близкий друг, вместе в ЦК работали. После развала партии, страны попал он в руки мошенников, ну и так вышло, что сиганул с седьмого этажа. Сергей Богодухов, отличный мужик! А семья его по-прежнему здесь. И Катерина, вдова, через неделю отмечает юбилей, впервые за четверть века собирает бывших друзей мужа. Не возражаешь, если тебя с собой возьму? Богодуховы живут замкнуто, чужих не привечают. Тебя на свою ответственность приглашу, мне Катя доверяет.

В душе Донцова взметнулась буря чувств. Но ничем не выдал себя, равнодушно спросил:

– А зачем я там нужен?

Старик разозлился:

– Зачем, зачем? Неужто не ясно, что в моём возрасте люди ничего просто так не делают. – И конспиративно добавил: – Потом поймёшь.

А через день позвонила Нина Ряжская, испуганно оповестила:

– Виктор, в следующую субботу Катя Богодухова справляет юбилей, гостей назвала. Нас с Димкой тоже. – Сделала паузу. – Но мне сдаётся, юбилей вроде как смотринами обернётся. Этого… ухажёра, Подлевского. Что делать, ума не приложу. Как бы беды не случилось.

Донцов спокойно ответил: – Я тоже буду на юбилее.

– Ты тоже? Как вышло? Кто пригласил? – Нина очумела от неожиданности.

– Потом скажу. Но перед визитом к Богодуховым с тобой и Дмитрием надо пересечься, всё обговорить. Лады?

– Лады, лады! – заверещала Ряжская. – Ты только свистни, я куда хошь примчусь.

По неписаным законам бытия большое горе, внезапно постигшее человека, наделяет его мудростью и особым вниманием к знакам судьбы. Эти перемены затронули и Катерину Богодухову. В какой-то момент жуткое прошлое, словно абордажными крюками, стало еженощно цеплять её память, вторгаясь в сознание, омрачая текущие дни. Она не могла не задуматься, что происходит, почему вдруг обострилась давняя глухая душевная боль, и, не особо умничая, пришла к выводу, что муж, погибший страшной, но геройской смертью, – да-да, геройской, ибо не в грехе отчаяния, а ради спасения семьи, – шлёт ей некий сигнал, который она обязана распознать. Прошлое вошло в неё, принадлежало ей на правах собственности и требовало чуткого обхождения.

Катерина рисовала в уме, как выглядел бы Сергей, будь он сейчас с ними, – богатый жизнью, мощный старик представал перед её мысленным взором. Что было бы для него особо важным?.. Неуврачёванность глубокой душевной раны влекла к раздумьям. На память приходил почитаемый в семье – в те счастливые, благословенные дни! – Тютчев: «Наше время давно забвеньем замело». Но постепенно Катерина начала склоняться к мысли, что любимый поэт прав лишь отчасти. Да, мир неузнаваемо меняется, его техническая оснастка, способы и правила людского общения уступают место иным порядкам, ценности прошлого тускнеют на фоне новомодных веяний. Однако набеги на духовный строй русской жизни лишь временно заметают его чуждыми наносами, он воскресает снова в других поколениях, генетически хранящих традиции русского уклада.

Большие батальоны размышлений маршировали в сознании Катерины. Подступало глухое старческое время, светлые мысли о встрече с Сергеем там, где бескрайнее пространство и бесконечное время, перемежались с тёмными аллегориями. Но в конечном итоге высший чин ангельской иерархии – херувим явился ей во сне и подсказал отгадку послания мужа: всё клином сходится на духовном благополучии дочери. О будущих её нажитках она не думала – имеют значение, но не сами по себе, а лишь в приложении к любви, семейному счастью, сбережению самости, что и сплавлялось для Катерины в понятие духовного благополучия.