Именно десять лет назад в России зародился протест, который многоопытный Винтроп распознал не сразу. В 2008-м, казалось, всё шло по накатанным рельсам. Встречаясь с российскими знакомыми, Боб начинал с шутки:

– Ну что, будем величать следующего президента Сергеем Борисовичем?

Ни у кого не было сомнений, что временным преемником Путина станет Иванов. Это подтверждали аналитические доклады американских спецслужб. В итоге особого интереса к смене российского руководства в Вашингтоне не проявляли, кардинальных перемен в политике России не ожидалось.

И вдруг не Иванов, а Медведев!

Такой разрыв шаблона требовалось осмыслить. Хотя все понимали, что рокировка – это договорной матч и радикальные изменения вроде бы не планируются, Боба не покидало смутное беспокойство: не упускает ли он в связи с подъёмом Медведева что-то существенное? В итоге он затрагивал российскую тему чаще обычного, даже на встречах, напрямую с Россией не связанных.

Помнится, в Швейцарии они нащупали след террористической ячейки, и Винтроп связался с одним из агентов, работавших под крышей ЮНИСЕФ – детского фонда ООН. Это был невысокий располневший брюнет с тщательно стриженными крашеными усиками, внешне очень добродушный. «У него огромный опыт», – сказали о нём Бобу. И верно, Жан Паскаль оказался особо полезен, ибо в интересных случаях пользовался давней методикой германских спецслужб, бравших в разработку любого человека, который в поезде, в магазине, у билетной кассы – где угодно! – был замечен около объекта, находящегося под слежкой. В одном случае из ста это могло оказаться контактом. То, что множество граждан невольно оказывались «под колпаком», – издержки агентурной работы.

Винтроп и Паскаль около часа прогуливались по набережной озера, а завершив деловую часть, присели выпить эспрессо в прибрежной «Ротонде», напротив фонтана. Боб по обыкновению факультативно коснулся российских проблем, изложив свою точку зрения. Но швейцарец не стал поддакивать. Он молча смотрел на бьющую ввысь струю, потом ответил:

– Возможно, вы правы. Но опыт показывает, что правители часто ошибаются в преемниках. До конца люди раскрываются лишь на вершине власти. Кстати, в России это уже было: Андропов – Горбачёв, Ельцин – Путин. Но главное – приспешники!

Может возникнуть соперничество команд.

Винтроп свернул российскую тему так же внезапно, как начал. Этот мудрый швейцарец одной фразой ответил на смутные предчувствия московских перемен, и Боб мгновенно понял, о какой концепции отношений с Россией надо теперь размышлять, какие наборы фамилий выносить в топ. Позднее, когда чётко оформился курс на поддержку протестного движения, Боб часто вспоминал мимолётный разговор в женевской «Ротонде».

Впрочем, в тот памятный день Винтропу не дано было знать, что другой американский аналитик из разведслужбы в Мельбурне, на конспиративной встрече в прогулочном трамвайном вагончике, бесплатно курсирующем по городу, имел похожий разговор с австралийским коллегой. Аналогичные сигналы поступили из Бразилии, где на собеседовании в университете Рио-де-Жанейро один из бывших совграждан высказал сомнения по поводу линейного развития российских политических процессов, а также из Вены, когда во время удобной для такого рода встреч экскурсии по Шоннебергу агент австрийской спецслужбы не поддержал американскую уверенность относительно миссии, возложенной на Медведева, – провести непопулярные реформы для «завтрашнего» Путина. У молодого лидера России могут взыграть амбиции.

Итогом этих донесений стало узкое совещание в Вашингтоне для обсуждения новых российских тенденций. На нём, вспоминал Винтроп, было отмечено любопытное обстоятельство: в странах, напрямую не противостоящих России, опытные аналитики глубже понимают властные расклады этой страны. А главный вывод совещания требовал глубже изучить российскую ситуацию. Слово «протест» ещё не звучало. Но задачу сформулировали чётко: сплотить вокруг Медведева его собственную властную команду.