Князь Всеволод спрыгнул с раненого коня. Конь, обезумев от боли, понёсся прочь. Несколько волков рванули ему вдогонку. Натиск стаи временно ослабел.

– Вижу! – завопил мне в ухо Мыш.

Молодчина философ! Он не стал дожидаться моего вопроса и сразу продолжил:

– Два человека позади волков! Они в таких же плащах!

В таких же – это понятно в каких.

Пот заливал мне глаза, мокрые волосы падали на лоб, мешая смотреть. Я откинул их назад и пристально вгляделся в чащу леса, куда указывал Мыш.

– Джанибек! Видишь их?!

– Нет! – прокричал Джанибек, накладывая на тетиву очередную стрелу из почти пустого колчана.

Да, блядь! Я тоже ни хера не видел, сколько ни пялил глаза в красно-жёлтое мелькание.

Ипать!

Я схватил Мыша и, недолго думая, облизал его хвост! И ещё раз, для гарантии!

Снова вгляделся в тени мелькающей листвы и вдруг ясно увидел высокого человека с большим бубном в левой руке!

Вот же он, сука! Стоит и барабанит какую-то херню, натравливая на нас волков!

– Джанибек! – заорал я, не отводя взгляд от шамана. – Лук!

Наощупь схватил протянутый дружинником лук. Очень уж боялся потерять гада из виду.

Джанибек сунул мне стрелу. Я наложил её на тетиву.

– Далеко он? – спросил дружинник.

– Метров пятьдесят!

– Целься в голову! – скомандовал Джанибек.

Бля! Вот зачем я сам лизал мышиный хвост?! Лучше бы Джанибеку предложил!

Я прицелился в голову шамана. Толстая ветка перечёркивала его фигуру пополам, но я понадеялся, что стрела пройдёт выше неё.

Я задержал дыхание и плавно отпустил тетиву.

Фигура вздрогнула, выронила бубен и схватилась двумя руками за грудь.

Есть, бля!

Уцелевшие волки растерянно подались назад.

Я бросил Джанибеку лук, снова выхватил меч и бросился к шаману, который корчился в придорожных кустах.

Наперерез мне, замахиваясь ножом, прыгнула ещё одна фигура в пёстром плаще.

Не знаю, на что рассчитывал второй хазарин. Скорее всего, он просто не понял, что теперь я их вижу. А точный выстрел посчитал обычной удачей.

Я на бегу взмахнул мечом. Кисть руки с зажатым в ней ножом отлетела в сторону. Из обрубка хлестнула кровь. Шаман визгливо завыл. Вторым движением меча я разрубил его пополам, прекратив этот тошнотворный концерт.

Когда я добежал до первого шамана, он уже стоял на коленях и тянулся к бубну.

Оставить его в живых? Да на хер сомнительные эксперименты! Кто его знает – на что способен человек, подчиняющий своей воле диких зверей. У нас шаманёнок есть, если что!

С этой мыслью я к ипеням снёс шаману голову. Она покатилась в сторону, а безголовое тело ткнулось в мягкий мох, пачкая его кровью.

Я плюхнулся прямо рядом с шаманом, не обращая внимания на его судороги. Ноги после боя не держали.

Оставшиеся в живых волки убегали, скуля.

Обезглавленный шаман дёрнулся в последний раз и затих. Я ещё посидел, вытер меч о его лоскутный плащ и убрал в ножны.

***

Княжеского коня мы так и не нашли. Волки угнали его куда-то в лес, да там и задрали, видно.

Раненых хищников мы добили без всякой жалости. Слава богам, они оказались не перекидышами, а обычными зверьми. Не хватало ещё, чтобы всякие ужасы по ночам снились!

Мы отошли метров на сто от места побоища. Не отдыхать же среди кишок и кровищи! Нашли в лесу ручеёк, умылись и решили сделать привал.

Успокоившихся лошадей пустили пастись, привязав для спокойствия на длинный повод. Упаси боги, вернутся волки – не соберём коней. И так придётся в Старгород пешком шлёпать.

Я привалился спиной к толстому стволу сосны и с удовольствием жевал кусок вяленого мяса с ржаным сухарём. Сухарь перед тем, как откусить, надо было долго размачивать в воде. Иначе – как будто кирпич жуёшь. Мясо тоже не отличалось мягкостью – длинные тёмные волокна приходилось тщательно разжёвывать.