Но однажды буденовка сослужила мне дурную службу. Точнее, сначала дурную, но затем все обернулось как нельзя лучше, слушайте.

Долго ли коротко ли, однажды я вырос и пошел в первый класс. И вот однажды, уже ближе к зиме – родители все-таки решились определить меня на «продленку».

На продленке мне дико не нравилось (поднимите руки те, кому нравилось).

Во-первых и в-главных…

Вообще, свою первую учительницу Полину Алексеевну, скажу честно, я не очень любил. Как-то она не очень вязалась с общепринятым образом «Учительница первая моя», но сами понимаете – сорок лет педагогической практики, особенно на Северной рабочей окраине, испортят любой характер. Вот в третьем классе, когда Полина Алексеевна вышла на заслуженный отдых, а нам прислали Ольгу Дмитриевну – вот это был совсем другой разговор! Только после педучилища, не замужем, и на лицо, и на фигуру пригожа, и ножки, и грудь – это даже третьекласснику было понятно!

Да, так вот продленку вела назовем ее условно Мегера Сергеевна, и на ее фоне сразу стало ясно, что Полина Алексеевна – это практически мать Тереза, и отношение к ней тут же резко улучшилось. Но с продленкой – всё равно надо было что-то делать…

…И трудилась в нашей школе замечательный человек, Евдокия Васильевна. Видите, сорок лет прошло – а я ее помню. Не о каждом такое скажешь.

Язык не повернется назвать ее «уборщицей» или «нянечкой» – «Директор по чистоте», никак не меньше!

Среди прочих, две важных миссии исполняла Евдокия Васильевна.

Первая – утром присутствовать на входе в школу и зорко наблюдать наличие «сменки». То есть, для этого на вход обязательно ставились двое крепких учеников дежурного класса, но их еще можно было как-то уговорить, уболтать, шантажом и угрозами, но проскочить, то мимо Евдокии, если она подходила на усиление контроля – не проходил никто. Складывалось полное ощущение, что если, к примеру, «сменку» забыл бы сам директор школы Григорий Павлович – она бы и его развернула и отправила домой. «Забыл», «потерял», «перевесили», «украли», «мне только спросить» – аргументы ничтожные от слова о-малое.

Вторая миссия была обратна первой: на переменах Евдокия Васильевна стояла у дверей школы насмерть и не выпускала никого, ни по какому поводу: ни покурить, ни «мне к врачу», ни «я заболел, температура 40» – НИ-КО-ГО. Даже если бы заболел директор Григорий Павлович – сначала в медкабинет, к Татьяне Яковлевне, и пусть Татьяна Яковлевна лично подойдет и подтвердит. Или – жди звонка с четвертого урока.

Пришла зима, и обе линии повествования счастливо сошлись в «Эпизод 3. Миссия невыполнима».

Да, была зима, снег еще такой густой валил, тогда зима в Москве была не как сейчас!

И продленка наша долго гуляла, а потом мы пошли обратно в школу.

– Отряхни шапку от снега! – строго сказала Евдокия Васильевна одному из учеников.

Он отряхнул.

– Отряхни шапку от снега как следует!

Отряхнул еще раз.

– Отряхни нормально, кому говорят!

Шапка-то белая, напомню, что есть важнейшая художественная деталь. А Евдокия Васильевна старенькая уже, подслеповатая.

– ОТРЯХНИ СНЕГ С ШАПКИ!!!

Так они и стояли друг против друга. Причем один из них всё сильнее понимал свое безвыходное положение, а уж о том, какие меры социальной защиты применялись Мегерой Сергеевной к опаздывающим… «И живые позавидуют мертвым».

К счастью, тут подошел мой старший товарищ Тасик, который сходу (в отличие от меня) понял, в чем суть вопроса. После чего выдал мне свой «петушок», а сам проследовал внутрь и вовсе без шапки. Все-таки Тасик был старше и намного умнее, и вообще, и в житейских вопросах в частности.