– Черт подери! Нет, ты слышал? – Женя по—прежнему пребывала в легком недоумении.

– Три свидания, обалдеть… – Виктор не обращал внимания на жену, запустив руку в волосы, тем самым взъерошив их, уставился на брошюру.

– Ты серьезно хочешь сходить? – язвительно спросила Женя.

– А почему бы и нет? Это бесплатно, это интересно и… Черт меня дери, мы прожили в браке пятнадцать лет, вырастили дочь, у нас много общего. Так почему бы не посетить три последних свидания в нашей жизни? – громче обычного спросил он.

Женя уставилась на него. Виктор редко повышал голос, как и редко проявлял эмоции, поэтому ей было непривычно видеть настолько взбудораженного супруга.

– Ну, если ты очень хочешь… – тихо сказала та.

– Хочу.

Женя не нашлась, что ответить. Она смотрела на мужа и в его глазах вдруг обнаружила что—то такое… Женя не знала, как объяснить это. Что—то такое давно забытое, приятно—ностальгическое. Что—то такое, от чего когда—то ей снесло башню.

– «Первое свидание пройдет на крыше в западной башне. Поднимайтесь наверх к 22.00», – прочла Женя в брошюрке, – Слушай, а одеваться обязательно красиво? А то я с собой даже ничего такого не взяла… – и она задумчиво уставилась в наполненный до краев шмотками чемодан.

– У меня только черные брюки из того, что поофициальнее… И белая рубашка вроде бы есть… – Виктор тоже копался в своем чемодане.

– С ума сойти! – Женя посмотрела на супруга и рухнула на кресло.

– Что? – отвлекся тот, обратив внимание на жену. Она смотрела на него очень внимательно, края ее губ были приподняты.

– Подумать только – мы собираемся на свидание и думаем о том, что нам надеть!

– И? – не понял тот.

– Ты идиот? Мы так не делали лет десять! – и она засмеялась, – Боже, увидь нас сейчас Лина, с дуба бы рухнула.

– Лина была бы рада, если бы ее родители вновь испытали эмоции, которые когда—то дали ей возможность появиться на свет… – саркастично ответил Виктор.

– «Ха—ха—ха», очень смешно, Виктор Степанович… – в ответ съязвила та и уставилась в окно. Полупрозрачные занавески колыхались от легкого ветра, а за ними открывался красивый вид на высокий сосновый лес, плавно переходящий в горы, – Нет, ну вид потрясающий! – воскликнула Женя и продолжила смотреть на то, ради чего она так отчаянно билась на рецепции.

– Нашел! – победно вскрикнул Виктор, доставая из—под груды одежды белую рубашку, – Так и знал, что точно ее положил!

– Ты посмотри какой закат! – сказала Женя, – Да отложи ты эту рубашку, что б тебя! Иди сюда! – и она подозвала супруга рукой, – Глянь!

Виктор нехотя отложил рубашку и подошел к окну, выходящему на балкон. Ярко красный закат освещал макушки деревьев, словно прощаясь со всеми, поблескивал в отражении реки рыжеватыми лучами.

– А ты помнишь, как мы с тобой прятались за корпусом, покуривая сигареты твоего отца? – спросила Женя.

– Да… Меня потом чуть из дома не выгнали, когда мама узнала, что я стырил пачку у бати, – усмехнулся тот.

– Так вот тогда был такой же закат. Я еще смотрела на тлеющую сигарету у тебя в зубах и на закат и думала – а как бы все это офигенно смотрелось на холсте.

– Так ты ее так и не закончила, вроде, да? – спросил Виктор.

– Картину? Да, так и лежит, кстати, даже не знаю где… Где то, в студии, – засмеялась Женя, – Приеду, может получится найти ее, да дописать.

– Да уж… Весело было. И ты знаешь, мы с тобой так и не стали курильщиками! – тоже засмеялся Виктор, – Хотя пачек у бати моего мы «понатырили» знатно!

– Та еще бы! – усмехнулась та, – Ну ладно, пойду наведу марафет, что ли… – и улыбнувшись супругу краем губ, направилась в ванную комнату.