– Паровозиком страну перевернуть. Надоели одни и те же лица в телике. Идеалисты. – Для студентов ответ был ясен. Они наперебой излагали разные версии событий понедельника.

– Хотели драйва поймать, они же молодые, романтики.

– Какая романтика? Заказ отрабатывали.

– Шантаж устроили.

– Кого?

– Кого надо.

Лера откапает, что объединяет женщин-шахидов независимо от мотива их поступка. Женщин убеждали нацепить пояс, заставить не могли. Внушали, обрабатывали – безусловно, но насильно на них бомбы не вешали. Рискованно, могли подорваться до Х-часа. Сваливать на патологическую агрессивность, на иное психическое отклонение в объяснении самоподрывов – несерьёзно. Неадекватные персоны плохо управляются, следовательно, ненадёжные исполнители.

Какие плоды, заметные перемены принесли начинания Молоденькой, её соратников? Никто внятно не написал, или Лера не наткнулась на подобный, без перегибов, анализ событий. Кто их обрабатывал, содержал? Отдавал приказы? Кто планировал подрывы, готовил пояса смертников? Сколько погибло? Статистику жертв Всемирная паутина предлагала, предлагает до ныне разную. Не говоря уже о разночтениях по поводу мотивов или целей участников бунта.

Лера махнула рукой на цифры и фамилии. У неё не было протекции соответствующих структур, поэтому не было доступа к материалам. Зачем они ей? Боль в ней вызывал другой интерес: почему, пусть единицы, но они были, молодых, не рожавших, образованных, благополучных женщин стали живыми бомбами. Самоподрыв Молоденькой Лера смогла воспринять и принять, вызывая, часто неосознанно, из закромов памяти личные наблюдения. Спустя время количество сепарированных впечатлений перейдёт в качество вывода. Она скажет себе: «да, было; да, не выдумка; да, молодая».

Основной мятеж пришёлся на понедельник, чём приобрел символизм. Понедельник, первый и любимый, как все первое, день недели. С понедельника заведено начинать новую жизнь. В понедельник дела удаются, намеченный перечень выполняется до последнего пунктика. На вторник тоже составляется список дел. Он выполняется уже без энтузиазма. В среду выпадает отдых от понедельника и вторника; сил горы свернуть уже не хватает, до постели бы доползти. Четверг, пятница проживаются в темпе, скорей бы выходные. За ними новый понедельник, новый виток жизни.

После самоподрывов на рынке город притих. Слухами, как ни странно, народ не делился, кроме, пожалуй, одного. Якобы накануне, в воскресенье, милиционеры проучили деда-зеленщика – как посмел сделать замечание, дескать, они перегибают палку с полномочиями – заехав ему по лицу. Старик свалился набок, скоропостижно умер. Не установить, произошёл ли инцидент со стариком в действительности, или это домысел народного творчества. Слух разросся до легенды, сослужил достойную службу: бунтари не получали сигнал из-за кордона, организовались экспромтом, заранее не обговаривая дату и место выступлений. Авторских прав на эти акции международные организации с дурной репутацией не заявили.

Место для самоподрыва Молоденькой было выбрано значимое. Медресе построено в сер. XVI в. внутри городской крепостной стены. За стеной разбился базар. Медресе с двориком и постройками было вплоть до XIX в. не только учебным заведением, но и караван-сараем для купцов. Плахой для неверных жён. Их сбрасывали с портала на выложенную камнями площадку перед входом в медресе. В сер. ХХ в. комплекс восстановили от увечий, нанесённых временем и землетрясениями, вернули ему первоначальное предназначение – зазывать на намаз, учить книгочеев.

От центрального портала мечети направо начинается пространство рынка, рядом остановка. Через неё тянется широкая и прямая магистраль в студенческий кампус: к знаниям, диплому, профессии и самостоятельности. Для Молоденькой остановка не стала стартом во взрослую жизнь, обернулась финалом. Вчерашняя школьница провалилась в университет. Наступила настоящая жесть, которая привела её туда, куда привела. Позже Лера удивится совпадению своих догадок с просочившимися в публичное пространство фактами биографии Молоденькой, узнает имя.