Странно, но я не ёжусь, не краснею и не деревенею, а скорее наслаждаюсь эффектом, который произвожу на него. Чувствую себя так, будто пачку успокоительного проглотила и запила хорошей порцией алкоголя.

Что-то мне подсказывает, что Арский пришёл не просто поговорить, а скорее добить. Видно, в клубе ему показалось мало. А не получилось… Не на ту напал!

Теперь не знает как ко мне подступиться.

Мне нравится, что он обескуражен и в какой-то мере поражён, видно не навёл справки обо мне и не понимает с кем имеет дело. Теперь перед ним не глупая двадцатилетняя девчонка, а вполне себе взрослая женщина, имеющая за плечами большой опыт общения с мудаками, похожими на него. В деловой среде таких много.

- Так ты правда согласна выйти за меня? – голос звучит как-то странно, как будто Арский сомневается.

Один – один, Арский! Раз спрашиваешь второй раз, значит не особо уверен в себе и своих возможностях. И чего я так спасовала перед ним в клубе?

- Я-то согласна! А ты не передумал?

- Не-е-ет! – тянет он, выдвигая стул и присаживаясь на него. – Познакомишь с дочкой?

Арский тянется к небольшой фоторамке, стоящей в центре стола. Мы купили её с Алисой полгода назад, заказали в интернет-магазине. Фоторамок у нас много, но вот такой, в форме розового сердечка не было, поэтому Алиска посчитала своим долгом заиметь оную. Она, если чего-то сильно хочет всегда добивается своего – поканючит немного и я сдаюсь. Вот и эта рамка из разряда тех вещей, что совсем не вписываются в интерьер нашей новомодной квартиры, но при этом маленькая вещица так дорога маленькому сердцу, что будет стоять там, где скажет её владелица.

- На этом фото Алисе почти четыре года… - пространно замечаю я, наливая воду в чашку, но тут же осекаюсь видя, как он буравит взглядом фотографию.

- Она так на маму мою похожа… - он произносит это с такой болью в голосе, что я не выдерживаю:

- Что ты хотел обсудить? – перехожу прямо к делу.

- Так ты познакомишь меня с дочкой сама или мне прийти к ней и рассказать кем ей прихожусь? – его глаза метали молнии, но мне как-то плевать – мои выбивали не меньшие разряды.

- Арский, ты вообще из ума выжил? – вспыхиваю я. – Ты ничего не скажешь Алисе, пока я не пойму, что ребёнок готов к твоему появлению в её жизни.

- Не только в её, Ника! Но и в твоей, не забывай об этом. – снова съехидничал Арский. – Могу пообещать, что не стану ничего говорить дочке, но ты мне должна дать слово, что затягивать с этим не будешь.

- Арский! Хватит! Как будто в детском саду! – рычу в ответ. – Не собираюсь с тобой торговаться!

Он так резко срывается с места, что я дергаюсь и опрокидываю чашку горячего чая себе на грудь. Не кипяток, конечно, но больно просто пипец!

- Отвернись! – выкрикиваю ему и несусь в комнату.

На ходу развязываю халат, а влетев в комнату тут же скидываю его с себя. Остаюсь в чём мать родила. Нахожу на полке в шкафу аптечку, роюсь, вытаскиваю пену от ожогов и обильно поливаю ею поражённые горячим чаем участки. Пусть не сразу, но становится легче.

Оборачиваюсь, вспомнив, что не закрыла дверь и захожусь в немом ужасе – Арский собственной персоной оккупировал дверной проём и с неприкрытым удовольствием наблюдает за мной.

13. Глава 12

Ярослав

- Арский! – сдавлено взвизгнула моя Белочка, когда увидела меня в дверях своей комнаты.

Хотел было уйти, чтобы не вгонять её в краску, но не успел. Увидела. Обомлела.

Смутилась, глупая. Я ж её и раньше видел голой, чего меня стесняться. Хотя… После родов фигура Ники стала ещё женственней и сочнее, прям глаз не оторвать. Как же тянет к ней! Хочу сдавить в объятиях, жадно впиться в её пухлые губы, подавить сопротивление (а я точно уверен – оно будет, и ещё какое) и наслаждаться ею медленно, доводя Нику до безумия, чтобы сама молила о продолжении.