Вон, третьего ребенка уже ждут, и останавливаться, кажется, не собираются.

- Иль? – слышу ласковый голос подруги, и невольно вздрагиваю, отвлекаясь от мыслей. – Ты чего?

- А, - машу рукой, и возвращаюсь к любимому супчику. – Не обращай внимания, ушла в себя – вернусь не скоро. Что ты там говорила-то?

За стенкой раздается характерный грохот – похоже, пацанва, не поделив пластмассовые трактора, зафигачила оба в стену. Я на это только смеюсь, завидуя беззаботному детству, а Сонька глаза к потолку возводит:

- Как всегда. Как ремонт-то у тебя? Продвигается?

- Да ну его, - бесцеремонно фыркаю в тарелку. Для полноты картины и описания всех чувств хочется еще и булькнуть грозно, но проявить столь ужасное пренебрежение к хозяйке дома совесть не позволяет. – Неделю сажу отмывала. Знакомых парней с училища напрягла, те мне стены за полцены красят. Штукатуры-маляры же, предпоследний курс. Им и практика, и подработка не помешает. Там же электриков нашла, проводку проверят. Осталось вопрос с полами решить, ну и что из мебели выжило глянуть.

- Еще не просохла? – удивляется подруга.

- Куда там, - откровенно погрустнела я.

Еще бы! Это моя личная боль и трагедия… Ай, лан. Это для всех трагедия, и имя им – соседи!

До сих пор не понимаю, в чью дурную головенку пришла идея отгрохать отдельное жилье для всех сирот сразу, хотя, вроде, это распространенная практика.

И я вовсе не хочу снова провалиться в водоворот неприятных воспоминаний былых лет, наполненных горечью, отчаяньем и прочным ощущением, что ты никому не нужен. Но нас слишком долго шпыняли из кабинета в кабинет, доводя до отчаянья своим дежурным «ничем не могу помочь», чтобы это прошло бесследно.

Можно сказать, эти двадцать квадратных метров были честно мной выстраданы. Да, при помощи одного хорошего человека, но все же!

Вот только, вместе со мной, жилище получили не только нуждающиеся, но и те, кто оказался к жизни не приспособлен от слова совсем, и кто не научился ценить ни свои, ни чужие – ни вещи, ни жизни.

И в один «прекрасный» день эти товарищи-идиоты благополучно потеряли всё нажитое непосильным трудом, нарушив технику пожарной безопасности самым нетривиальным способом, который осуждает МЧС и Минздрав.

А мою квартиру, расположенную аккурат ниже их, естественно, залили тоннами холодной водички.

Разумеется, их уже признали виноватыми. Кто-то догадливый вовремя сообщил в СМИ и местные власти развернулись не на шутку. Компенсацию пострадавшим обещали выделить, но пока только подкинули тыщонку-другую для вида.

Ну, и пару рабочих бригад выдали. Подъезд отмыть!

На этом дары данайцев благополучно закончились.

Чтобы не остаться на улице, мне пришлось задерживаться на работе, и ночевать у бабки. Сейчас, конечно, в мою квартиру даже войти можно, но по ночам там парни белят потолок и красят стены. Спят там же, на надувных матрасах. Что поделать, днем у них учеба, а после отбоя комендант тупо в общагу не пустит.

Мебель на балконе очень медленно сохла, зарплату стали задерживать, лето заканчивалось…

- Не будем о грустном, - ловко угадывая мой настрой, Сонечка неожиданно хихикает. – Твоя-то как отреагировала на смену имиджа?

- О-о-о, - довольно тяну я, едва не начиная хохотать с первых воспоминаний. – Это было эпично, думала, ее инсульт разобьет. Но нет. Побледнела, посинела, за сердце схватилась, выстояла! Крепкий одуванчик. Обозвала дрянью малолетней, намекнула на отсутствие мозгов, обвинила во всех смертных грехах, включая распутство и мужеложество… А в довершение швырнула мне в голову мой же любимый цветочек. Представляешь?