Умом-то понимаю! Но вот Сашка, подруга моя лучшая, в голове моей сидит и голосом мелодичным на ухо поет, что надо остерегаться теперь, по сторонам смотреть, а еще лучше запереться дома на двенадцать замков, заколотить все окна и нос никуда не высовывать. А если и высовывать, то только с мешком за спиной, где будет нож, перцовка, бита, молоток, шокер и еще куча всего. И обязательно выходить только в кроссовках. Ну, чтобы убегать, если что, удобнее было.

Вспоминаю, как бежала вчера на каблуках под жутко-тусклым светом фонарей, и по спине бегут мурашки. Угораздило же, блин…

И только порываюсь рассказать отцу, что со мной приключилось, как вижу озадаченность на его лице по поводу того, как ему ехать в командировку, если я заболела. Черт… если я расскажу ему, что произошло, он не то что командировку, он вообще работу бросит. И охрану мне наймет. И будет сам со мной везде ходить. А еще обязательно заберет меня к себе и будет эту квартиру кому-нибудь сдавать. А я ее, между прочим, сама выбирала! Не отдам никому.

Решаю молчать, так будет для всех лучше. А я пару дней дома отлежусь, а потом и правда любые маньяки обо мне уже забудут.

– Пап, езжай и не волнуйся, я девочка взрослая, а температура быстро пройдет. Обещаю пить все лекарства и быть умницей.

– И брать трубку, когда я звоню, – ругает папа за инцидент с дверью. Спасибо, не спрашивает, почему я вообще на все замки закрылась.

– Есть, мой генерал! – улыбаюсь я натянуто, прикладывая ладонь к голове, и даже на это движение сил едва хватает. Я просто хочу спать…

Засыпаю мгновенно, только краем сознания слышу еще какие-то слова отца, а через некоторое время – звук закрывающейся двери.

После нервного напряжения мне нужно отоспаться, это поможет лучше любых лекарств. Да и делать сейчас, если честно, не особо что-то хочется. Только спать, спать и спать.

И сплю я практически целые сутки, изредка открывая глаза, чтобы дойти до ванной комнаты, ответить на звонок папы или все-таки выпить чай и таблетку от головной боли.

Я давно не испытывала такого страха, меня это очень сильно вымотало эмоционально, и даже с Сашей я нахожу силы поболтать только через день, за что, конечно, получаю выговор.

Про преследователя молчу, иначе Саша поставит на уши весь город, да еще и сама в ужасе будет ворчать свое фирменное «я же говорила». Что говорила – непонятно, но говорила же!

Именно поэтому я соглашаюсь пойти погулять в парк уже через два дня, когда чувствую себя отлично. А рассказать Сашке про маньяка все еще не могу! Но не сидеть же в заточении всю жизнь теперь, да?

Уверяю себя, что все будет в порядке, и выхожу из квартиры, все-таки оборачиваясь теперь на каждый шорох. Вот тебе и в порядке…

С ней время летит очень быстро. И страхи все куда-то убегают, оставляя только радость и счастье в душе.

Лучшая подруга – это лучик солнца в моей жизни. Не зря же у нее фамилия Солнцева!

Пока гуляем, я вообще забываю, кто там меня пугал пару дней назад и как я пыталась убежать, надеясь на то, что все закончится хорошо. С Сашей обо всем забываю! Кайфую от этого. Потому что все это время дома я так или иначе думала о произошедшем, хотя по факту ничего не произошло, но с ней… Это потому что я не рассказала ей, конечно, но в любом случае мне замечательно.

– А он мне говорит «ты очень красивая, давно наблюдаю, давай кофе угощу», – рассказывает Сашка про какого-то очередного парня, которого она, конечно же, отшила. Она всех отшивает, а они толпами липнут! У Сани ноги от ушей и глаза самые красивые, что я когда-либо видела, конечно, все мужики на нее внимание обращают. Но с ее паранойей… Повезло только ее бывшему с ней целый год встречаться, удивительным образом. Жаль только, ей с ним не повезло. – Нет, нормально, Даш? Давно наблюдает он. Еще один маньяк. Мне теперь что, ходить и думать, что он где-то там сидит и наблюдает за мной? – продолжает Саша, и у меня на секунду перехватывает дыхание. Потому что действительно кажется, что за нами, в частности за мной, наблюдает кто-то.