- А ребенок? – кошусь на тонкие лодыжки, затянутые в ремешки туфелек.

- Ребенок… в порядке.

- Можно потрогать?

Любима колеблется. Может, ей даже неприятно, но я не могу не просить. Иначе сорвусь.

- Ладно, трогай, - вздыхает наконец.

Не глядя устраиваю ладонь на плоском животе и задыхаюсь от облечения. Там мой сын! Это будет мальчик, я уверен! И теперь мы с Лилей навсегда связаны.

А то, что ей надо подумать… Пусть так. Она все равно вернется, потому что любит меня. Иначе бы не разговаривала сейчас.

Солнечный свет все так же режет глаза, открытое пространство нервирует. Но мне легче. Дышу, трогаю пока еще плоский Лялечкин живот и снова дышу. У меня наконец-то будет семья. Нормальная, как у всех.

***

Руслан

Первое, что я делаю до встречи с Жанной, звоню в охранное агентство. Объясняю ситуацию, договариваюсь о цене… И ем себя поедом.

Должен был сделать это раньше, как только узнал диагноз Савинского!

Ну и пусть белобрысых хлыщ пока в ремиссии. И не буйный… Это если верить заключениям врачей. Но они могли ошибаться, а я должен был с первого дня сообразить про охрану. На всякий случай.

Глубоко вдыхаю раскаленный воздух и выхожу из машины.

В это время я обычно давно в офисе, а Жанна еще спит. Хрен его знает, чем она вообще занимается. Но никогда не видел, чтобы эта женщина нуждалась в деньгах. И сейчас «добрый совет» я получу далеко не бесплатно… Да и плевать.

В отделанном мрамором холле царит приятная прохлада, но мне по-прежнему жарко и нечем дышать.

Консьерж спрашивает документы. Рядом трется бугай-охранник. В таких комплексах посторонние не ходят.

Удостоверившись, что все в порядке, молча пропускают.

Жму на кнопку лифта. Снова и снова. Где эта железная коробка, черт бы ее побрал?!

Нервы как струны напряжены.

Лилю выписали из больницы, она снова в Новосибирске, но пока живет в своей квартире. Белобрысый хлыщ вьется рядом. Ведет себя прилично… А я подступиться не могу.

До дрожи боюсь нервировать, ведь если Лиля еще и ребенка потеряет… Черт! Каждый раз хочется орать. Даже если Котик расстанется с Савинским, они все равно будут связаны. Станут видеться, общаться, а может, сойдутся снова…

- Ты охренел, Фролов?! – долбит по ушам женский визг. – Отпусти звонок!

Отдергиваю руку. А пальцы ноют – так сильно утопил кнопку.

Самообладание давно пошло трещинами, и с каждым днем их все больше.

Смотрю на злую Жанну, измазанную какой-то розовой фигней, и одетую в халатик, но вместо «здравствуй» выдаю сиплое:

- Отвратно выглядишь.

- Нужно же тебе соответствовать, - парирует змея. – Ты что, бухал?

Есть грешок. Пил и работал, работал и пил. Но не нашел истину ни в трудах, ни на дне бутылки.

Мне паршиво.

Как верный пес я ждал отмашки Жанны и чуть не сошел с ума от радости, получив короткое:

«Приезжай».

Королева изволила принимать челядь. Наверное, я должен чувствовать себя униженно, но слишком устал. Кофе бы… Того самого, что варит Лиля.

- Воды нальешь? – интересуюсь, проходя в до оскомины знакомую прихожую.

- Ага, из туалетного бачка… За то, что слишком рано приперся.

И, крепче подвязав халат, Жанна шлепает в кухню.

Иду за ней.

И очень надеюсь, что в ее блондинистой голове есть хотя бы несколько дельных мыслей. Но Жанна не торопится. Подходит к бару, достает бутылку свежевыжатого сока и пьет прямо из горла.

- Ну рассказывай, - облизывает подкачанные губы. – Кто обидел моего сладенького? Кто забрал конфетку?

- Жених Лили оказался шизофреником. И она беременна.

Жанна давится соком. В один миг с нее слетает вся бравада, и гибким движением кобра отказывается рядом со мной.

- Ты раньше сказать не мог?! – шипит, тыча в меня ярко-алым когтем.