3. Глава 3. Размазал

Он стоял у окна с какой-то девушкой и улыбался ей так же, как и мне вчера. И она таяла так же, как и я.

Взгляд Арона скользнул по залу, прошелся по мне, но не остановился, словно я не человек, не женщина, а один из канделябров на стене. Ничего не значу.

От этого стало так обидно, словно предали. Хотя он ведь ничего мне не обещал. Понимаю, что он меня не узнал. А если бы узнал, то что? Позвал бы быть второй в этой компании?

Много женщин для Арона не бывает. Мне ли этого не знать после года обучения с ним в одной академии?

И с чего я взяла, что могла бы стать для него особенной или хотя бы важной? Глупая.

То ли из-за расстройства, то ли из-за мыслей, я не заметила, как Эшер и его прекрасная черноволосая спутница пошли в мою сторону. Точнее, к выходу, на пути к которому стояла я.

Не знаю, чего я испугалась, но отпрыгнула, когда заметила их, и случайно задела официанта, несущего поднос с едой. Тарелки с грохотом разбились о мраморный пол, а брызги горячего чечевичного супа окропили два платья — мое серое и розовое платье спутницы Арона.

— Что ты наделала?! Глаз, что ли, нет? — сорвалась на меня красавица и чуть ли не кинулась с кулаками, позабыв о приличиях.

— Ты же видишь, очки на пол-лица, — подсказал ей Арон. — Оставь ее, что с нее взять?

— Это мое любимое платье! Думаешь, я спущу тебе это с рук? Глаза выцарапаю, раз ты ими не пользуешься! — не унялась дракониха.

— Айрис, посмотри на нее. Боги и так уже ее наказали, куда еще ты? — вздохнул Арон, бросил на меня взгляд, полный не то жалости, не то брезгливости.

— Такой-то внешностью, точно! Страшила! — согласилась дракониха, подхватила предложенный локоть Эшера и уплыла вместе с ним.

Вот, кто такой Арон.

Профессор Салас совсем другой. Он никогда не смеялся над моей внешностью. Более того, когда ребята в академии пошутили надо мной, сказав, что мне в первую очередь нужно сварить зелье, которое превратит меня из уродины в красотку, Рик строго их осадил.

Он сказал, что каждая женщина прекрасна по-своему. Что я — уникальная.

От мыслей о Рике сердце скулит еще сильнее. Почему я должна выйти за мужчину, в котором нет ни капли искренности или тепла? Для которого женщины — это красивые куклы для игр в постели. А те, кто некрасив, — и не женщины вовсе. Так, грязь под ногами, ну или прислуга, в лучшем случае.

Он даже не знает, что такое любовь. Не знает, какого это, молча смотреть на дорогого тебе человека и тихо радоваться, ловя на себе его взгляд. Какого внимать низкому обволакивающему тембру, и как бьется сердце от теплой улыбки, подаренной Риком.

Но главное, что не укладывается в голове — так это вопрос: почему Арон согласился на этот брак с его-то несгибаемым характером?

Или он еще не в курсе уговора, и у меня все-таки есть шанс на свободу?

Этой мыслью я и тешу себя, пока поднимаюсь в комнату по скрипящим половицам лестницы. Хоть и считаюсь воспитанницей благородной семьи, живу на чердаке с низким потолком и деревянными стенами.

Тут сквозит временами, но я не жалуюсь.

Сажусь на край кровати и веду подушечками пальцев по грубой ткани покрывала. Холодная, немного колется. Взгляд падает на старый шкаф с облупившимся лаком на уголках, и вспоминаю слова тетушки Ингрид о гардеробе.

Не нужны мне красивые наряды, нескольких поношенных платьев достаточно для счастья. Я просто хочу принадлежать сама себе.

Но как мне этого добиться? Сбежать? Куда? К сестре?

Она сама заложница в золотой клетке. Еще и беременна сейчас. К ней никак нельзя. Не стоит ее волновать.

А кроме Астрит у меня никого не осталось.

Я нежно храню в памяти ускользающий образ мамы, но уже не помню тепла ее рук или колыбельных песен, которые, она, наверняка, нам пела. Могу лишь представлять ее голос, ложась ночами в холодную постель.