Но, сделав усилие, я тряхнул головой, стараясь выкинуть эту дурь из головы, и предложил Вадику:

– Ещё по одной, только уже за нас с тобой.

Вадика не надо было заставлять. Но вскоре он глянул на часы:

– Владимирыч, перед вахтой и поспать бы надо…

– Конечно, какой разговор. Работа есть работа, – я тоже посмотрел на часы.

Потом помог Вадику убрать со стола и поплёлся опять к себе. Туда, где всё напоминало о присутствии той неземной половинки, которой судьба одарила меня. Долго ворочался. Пришлось взять второе одеяло. Кондиционер дул на совесть. В каюте было даже прохладно.

Будильник, как всегда, требовательно звенел, но вставать не хотелось. Еле оторвав тяжёлую голову от подушки, я заставил себя встать. Долго выпускал ржавую воду из крана. Утром её давали только на один час. До Перу надо было дотянуть на запасе воды, который мы набрали в Корее.

«Проклятый испаритель. Чисти его, не чисти, воды так и нет», – заводя себя с утра, я никак не мог отделаться от вчерашней хандры. Опять что-то тянуло душу. Что-то свербело в мозгу. Даже душ не улучшил настроения. Он был до мерзости тёплым, а вода еле-еле лилась из крана.

Так я и спустился в кают-компанию злой и недовольный.

Кэптин Брэдли уже пил чай и дымил своей вонючей сигаретой. Он улыбался и что-то весело говорил. Но разговор не получался.

Опять сейчас идти в машину, в эту жару. Опять потеть. Да ну всё это к чёрту! Ничего не хочу. Всё осточертело. Морду бы кому-нибудь набить, что ли? Как бы разрядиться?

Вадик сидел в кладовке и что-то пытался втолковать электрику Бармеджо. Я подошёл и понял, что надо. Вадик хотел сменить термостат на топливной цистерне и пытался выбрать из десятка новых термостатов нужный. Я ткнул пальцем в тот, который подходил. Бармеджо с улыбкой поблагодарил меня и испарился.

– Что, Владимирыч, может, допьем, что осталось? – заговорщицки предложил Вадик.

– Да ну его в баню. И так, наверное, давление подскочило, – недовольно отмахнулся я от него.

Вадик в ответ только улыбнулся, а я поковылял к себе в каюту, чтобы переодеться в робу.

Но этого страшно не хотелось делать. Как представлю себе, что опять шум, пот… Нет! Не хочу.

«Ну что с того станет, что я после обеда пойду в эту чёртову машину? – пытался я сам себя уговорить. – Что от этого изменится? Всё равно ещё до Перу три недели».

Внутренний голос победил. Я взял банку пива, включил музыку Клаудермана и завалился в угол дивана.

«На этом месте тогда любила сидеть Инночка», – непроизвольно пронеслась мысль.

Я потряс головой, стараясь отогнать тревожащие думы.

Пиво и спокойная музыка делали своё дело. Тепло постепенно становилось мягким, мысли начали путаться, и я поплыл в сон…

«Алика» блестела свежей краской. Её глянцевые борта отражали лучи утреннего солнца и гладь голубого океана. Мотобот, тарахтя, отвалил от её борта и взял курс на «Леди Беллу».

Та, бедная, сильно просев на корму и чернея обгоревшей надстройкой, стояла в полумиле. Кое-где дымок ещё шёл из пустых глазниц иллюминаторов. Машины, стоявшие на палубе, ещё работали и мигали подфарниками. Вчера, покидая её борт, кэптин Брэдли приказал завести их, чтобы обозначить место сгоревшего судна.

Мотобот ткнулся в борт у спущенного штормтрапа.

Мерная, небольшая зыбь то поднимала, то опускала его. Вадик первый взобрался на палубу и подал руку капитану, взбирающемуся за ним.

Все разговоры как-то поутихли сами собой. Только шум моторов работающих машин нарушал тишину.

Подошли к надстройке. На палубе валялись обгоревшие пожарные шланги и огнетушители. Филиппки остались сзади. Только капитан и Вадик обошли её. Заглянули в погрузочный люк на корме.