Когда я вошёл на мостик, то навстречу мне вышел крепкий, высокий бородатый мужичина ростом, наверное, больше, чем метр девяносто. На вид лет шестидесяти. Борода с проседью. Он на хорошем английском поприветствовал меня и попросил, чтобы я принёс ему все свои морские документы. Я вновь спустился вниз, открыл портфель и достал все документы, которые были нужны. Вернувшись на мостик, я передал их капитану. Тот поинтересовался, как я доехал, устал я или нет. Ну и рассказал мне перспективы работы на ближайшие дни.

А сегодня у нас как раз было 24 декабря. Завтра будет Крисмас. Сегодня последний рабочий день во всём католическом мире. Капитан грустно пошутил:

– Ну а мы отходим. Нам надо работать.

Он снял копии с моих документов и передал данные обо мне в порт-контроль. Когда всё было оформлено, я спросил его:

– А стармех где? Как бы мне с ним встретиться и поговорить?

– Он в машинном отделении. Он уже готовит машину, мы сейчас будем отходить, – капитан был уже озадачен своими проблемами.

А мне предстояло встретиться тут с другими.

Я, конечно, был расстроен. У меня последняя зарплата была 3200, а тут из-за того, что якобы Питер пошёл мне навстречу и пообещал мне взять сына на одно судно, мне назначили зарплату в 2850. Тогда я, скрипя зубами, сказал в агентстве:

– Хорошо, я пойду на эту зарплату, но только чтобы со мной был мной сын.

А в итоге и Лёшки со мной нет, и зарплата 2850, и контракт шесть месяцев, вместо четырёх, как прежде.

Ну что делать? Работать всё равно придётся, контракт ведь подписан. Всё! Уже поздно кукарекать.

Я спустился в каюту, переоделся в комбинезон. Спустился ещё на палубу ниже – там стоял повар. Почему повар? Да потому что он был в белом халате, переднике и белой шапочке. Он приветствовал меня на русском языке. Но с каким-то твёрдым акцентом. Оказалось, что он болгарин и зовут его Кразимир. Он меня сразу спросил:

– Кушать хочешь?

– Да пока нет.

– Ну, если захочешь – всё найдёшь в холодильнике, – он указал на дверь небольшого камбуза.

– Хорошо, Кразимир, спасибо, но сейчас я пойду в машину. А куда идти-то?

– А вот сюда и иди. Иди вниз – не ошибёшься. Тут негде блуждать. Сам всё увидишь.

Я спустился на пару трапов вниз, открыл дверь и вошёл в помещение, ярко освещённое флуоресцентными лампами. Это и было ЦПУ с пультом управления. Но никого в нём не было. Стол с открытым машинным журналом, какой-то непонятный стульчик и открытая дверь в машинное отделение, из которого нёсся шум работающих дизелей. Двигатель ещё не запускался, а шум от вспомогательных дизелей был довольно-таки ощутим даже здесь.

Я, закрыв за собой дверь в ЦПУ, спустился ещё ниже. Смотрю, там ходит какой-то мужик с небольшой бородкой, лет на десять старше меня. Как потом оказалось, ему было 58, а мне в то время – 48. Но ничего необычного в его виде не было. Механик как механик, одетый в немного испачканный, но выстиранный синий комбинезон.

Он посмотрел на меня исподлобья и продолжил заниматься прежними делами, как будто меня здесь вообще не было. Он закачивал балласт в танки и тут же параллельно готовил к отходу машину.

Закончив очередную манипуляцию, он протянул мне руку. Немного напрягая голос, чтобы его было лучше слышно, он прокричал:

– Збышек.

Я в ответ пожал его широкую ладонь, наклонился к его уху, защищенному наушниками, и тоже крикнул:

– Алексей.

А так как он работал, то руки у него были в перчатках, а у меня – нет. Поэтому я пожал его руку за запястье. Он вновь наклонился к моему уху:

– Пойди в ЦПУ, там в ящике стола возьми перчатки. А потом приходи сюда, и я тебе буду показывать, как готовить машину к отходу, – всё это он прокричал по-русски, почти без акцента.